О том, какие процессы развиваются на Ближнем Востоке, и что стоит ожидать в ближайшее время, рассказал в интервью #, доктор исторических наук, заместитель генерального директора Центра стратегических оценок и прогнозов (Россия), международный обозреватель Игорь Панкратенко
— Ситуация в Сирии сильно обострилась в последние дни. К чему это может привести?
— Только к одному – пересмотру границ российских и турецких «зон деэскалации», как на языке политкорректности называют те части территории Сирии, которые контролируют с одной стороны Москва, опираясь на своих клиентов в Дамаске, и, отчасти – Тегеран. Ну а с другой, естественно, Анкара.
Россия и Асад стремятся сейчас ликвидировать анклав Идлиб и Алеппо, последние территории, которые находятся под контролем мятежников. Естественно, это категорически противоречит планам Турции, рассчитывающей, во-первых, создать здесь буфер безопасности, а, во-вторых, не допустить нового исхода беженцев, что вполне может обернуться гуманитарной катастрофой.
Сейчас идут сложные переговоры между Анкарой и Москвой по разрешению этого противоречия, очевидно, что российская сторона их всячески затягивает, давая войскам Асада как можно глубже вклиниться в территорию анклава Идлиб, тем самым создавая предпосылки для ведения диалога с Турцией на более выгодных для Москвы и Дамаска условиях. Так что – нам остается пока наблюдать за ходом этих переговоров.
Отмечу также, что зона, находящаяся под контролем американцев, и включающая в себя сирийские нефтяные поля, находится вне этого обострения.
— Сейчас много скепсиса в отношении астанинского формата. Насколько этот формат еще действующий? Или стоит ожидать дальнейшее обострение в отношениях Турции, России и Ирана?
— Поддержав в декабре прошлого года наступление армии Асада на Идлиб, российская сторона открыто дала понять, что не считает астанинские соглашения о разделе Сирии чем-то окончательным. В итоге, и Турция, и Иран оказались, по сути, на обочине этого процесса.
Поэтому, на мой взгляд, слова Эрдогана о том, что астанинский формат умирает – не слишком далеки от истины.
Интересно то, что ни Москва, ни Анкара, ни Тегеран сегодня объективно не заинтересованы в обострении отношений внутри их ситуативно возникшего «тройственного альянса». Точно также ни одна из сторон не заинтересована в двустороннем конфликте.
Но противоречия внутри этой «тройки», которая и дала жизнь «астанинскому процессу», постоянно нарастают. А, следовательно, и преодолевать их становится все сложнее. Утешает, правда, то, что запас прочности здесь еще остается, в открытый конфликт все в ближайшее время не скатится.
— После смерти Касема Сулеймани была вероятность того, что иранцы ответят жестко. Но этого не произошло. О чем это говорит? Иран не настолько силен, насколько его оценивают?
— Можно сказать и так, хотя я предпочел бы иную формулировку: в Тегеране очень четко увидели те обозначенные Дональдом Трампом «красные линии», пересекать которые нельзя хотя бы из чувства самосохранения. Поэтому – сумели вовремя остановиться.
— Как на данном этапе развивается ситуация в Ираке? Новый премьер успокоит ситуацию в стране?
— Никто в Ираке «успокоить», как вы выразились, ситуацию не сможет. Приглушить на время – да, вполне, но не более того, потом опять с новой силой рванет.
Нужно понимать, что в Ираке системный кризис. То есть, такое состояние, когда ни экономических, ни политических ресурсов государства недостаточно не только для развития, но и для сохранения устойчивости.
Политическая система, сложившаяся в Багдаде полностью изжила и дискредитировала себя. Более того, она не может предложить населению сколько-нибудь приемлемого образа будущего, с перспективами для молодежи, социальными лифтами и экономическим развитием, гарантирующим нормальную человеческую жизнь, доступ к элементарным удобствам – воде, электроэнергии, канализации, доступ к медицинской помощи и образованию.
И пока нынешнее правящая в Ираке элита, погрязшая в демагогии и коррупции, считающее население собственной страны досадной помехой для личного обогащения, остается у власти – хроническая нестабильность, протесты, взрывы и бунты будут продолжаться.
