Бытовое насилие – проблема актуальная для всего мира, и для Азербайджана в частности.
Cейчас Госкомитет по проблемам семьи, женщин и детей анализирует законодательные акты, в которые должны быть внесены поправки в целях реализации Закона «О предотвращении бытового насилия».
Председатель Государственного комитета по проблемам семьи, женщин и детей Бахар Мурадова отметила, что предложения предусматривают привлечение к уголовной ответственности за домашнее насилие, сообщает Trend. В случае бытового насилия дело прекращается при примирении виновного и жертвы. Но совершивший насилие часто вновь повторяет свои деяния. По этой причине Комитет предложил, чтобы в законодательстве было отражено, что примирение виновного и жертвы в конфликтных семьях принималось бы только один раз.
Глава Правозащитного Центра Азербайджана (ПЦА) Эльдар Зейналов заявил #, что в стране уголовно наказуемы все те виды насилия, которые опасны для физического и психического здоровья, а также жизни людей.
Но при этом домашнее (или бытовое) насилие не отделяется от других инцидентов такого рода, но совершенных вне семьи. Суд не делает особой разницы между побоями случайного хулигана на улице и мужа-садиста, и это негативно сказывается на результате.
Для возбуждения уголовного дела важно, подана ли в полицию официальная жалоба от потерпевшего лица. Ради сохранения семьи, во избежание позора, от страха многие потерпевшие от бытового насилия не подают жалобы или вскоре их отзывают. А раз нет жалобы — нет и дела. В результате, домашнее насилие имеет высокую латентность. По словам правозащитника, в 2018 году на 5 млн женщин Азербайджана были зафиксированы всего 92 случая истязаний (1 на 50 тыс. женщин).
Глава ПЦА прокомментировал возможное нововведение, согласно которому примирение виновного и жертвы в конфликтных семьях будет приниматься только один раз:
«В домашнем насилии есть такое понятие, как «цикл насилия». Сначала конфликт развивается и достигает пика, острой формы. Затем происходит примирение, но если причины конфликта не разрешены, если проблема загнана внутрь, то через какое-то время ситуация повторится. С каждым эпизодом безнаказанности насильник становится все агрессивней, жертва с каждым разом, когда ее не защитили, теряет надежду на справедливость, впадает в депрессию, а то и накапливает ответную агрессию. Именно этим объясняется то, что вместо развода или жалобы в полицию жертва нередко хватается за нож и сама совершает преступление».
Составной частью таких циклов насилия нередко становится неискреннее примирение жертвы с насильником. Причины – финансовая зависимость жертвы от насильника, давление со стороны родственников, СМИ или общественного мнения. Есть и фактор бюрократической отчетности, которая планируется «от достигнутого», т.е. полицейских ориентируют не столько на борьбу с явлением, сколько на снижение числа зарегистрированных преступлений.
Так, по словам правозащитника, в Нахчыванской Автономной Республике за 365 дней 2018 года среди полумиллиона жителей был зарегистрирован 1 (один) случай домашнего насилия, и тот в столице автономии и против мужчины. Но есть и другие столь же «благополучные» (с точки зрения отчетности, но не здравого смысла) географические зоны, где домашнее насилие на бумаге полностью искоренено. Например, среди сотен тысяч живущих в нужде и стрессе вынужденных переселенцев из Ходжалинского, Ходжавендского, Шушинского, Ханкендинского, Лачинского, Губадлинского, Зангиланского районов в 2018 году не зафиксировано ни одного (!) случая домашнего насилия, в Джебраильском районе — 1 (один), в Кельбаджарском районе — 2 (два).
«Пора признать, что такая статистика домашнего насилия отражает отсутствие жалоб, а не самого явления. А это уже должно порождать вопросы к местным властям, потому что отсутствие жалоб на домашнее насилие среди беженцев или в регионах, где женятся на школьницах, означает явное недоверие граждан к полиции, судам, в конечном счете, к тем гендерным реформам, которые проводятся правительством»,–заявил Зейналов.
Он отметил, что бытовое насилие, как правило, является следствием усвоенных от общества стереотипов о том, как должна вести себя жена, какие отношения должны быть у детей с родителями, кто должен решать судьбу младших членов семьи и т.п. В результате, «домашние» преступники не без основания рассчитывают на поддержку той части общества, которая разделяет эти стереотипы о браке и семейных отношениях.
«Не исключено, что в эту категорию носителей не самых лучших традиций попадают и некоторые судьи, либерально относящиеся к таким преступникам. Вспомним, например, трагедию судьи Экономического Суда Аскеровой, которая сначала стала второй женой двоеженца, потом — уже после развода! — подвергалась вымогательству со стороны бывшего мужа, и в конце концов была им демонстративно убита во дворе суда», –сказал глава ПЦА.
Что касается закона, то, по его словам, положение статьи 25 Конституции Азербайджана, которая гарантирует равенство прав и свобод независимо от религии, пола, социальной принадлежности, в случае домашнего насилия должным образом не отражено в уголовном законодательстве. Если муж всерьез считает, что он имеет право бить жену, потому что он, как мужчина, главнее и должен ей это втолковать, или, если религиозные родители женят несовершеннолетних детей, считая это своей обязанностью, освященной Исламом, то с точки зрения закона, это должно восприниматься как нарушение Конституции и отягчающее вину обстоятельство. Но прямым текстом это в Уголовном Кодексе не прописано, и потому нередко игнорируется.
Более того, как отмечает эксперт, при достаточно вольном толковании морали, закон оставляет лазейку для «домашних» преступников, считая смягчающим их вину обстоятельством «аморальные действия потерпевшего», а также «состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванное такими действиями». Преступник всегда может сказать, что был возмущен аморально короткой длиной юбки жены или вошел в состоянии аффекта, увидев, что дочь общается в социальных сетях.
Правозащитник подчеркнул, что эффективной борьба с бытовым насилием может быть лишь при борьбе с корнями этого явления.
Смена руководства Госкомитета по проблемам семьи, женщин и детей подает надежду на перемены. От реагирования на отдельные инциденты в качестве «пожарной команды» Госкомитет переходит на лоббирование изменений в законодательство, причем на уровне «Национального плана действий». Глава ПЦА выразил надежду на то, что такие шаги будут не конъюнктурными, приуроченными к очередному отчету страны перед ООН, а постоянной политикой этой структуры, основанной на глубоком правовом анализе и связи с гражданским обществом.
