Военные действия в Карабахе идут своим чередом, а на повестке дня все чаще возникают различные варианты послевоенного урегулирования. В частности, Иран все настойчивее продвигает свой план завершения боевых действий. Вся активность иранской дипломатии проходит под эгидой крайней обеспокоенности войной у своих границ и заботой о безопасности граждан на приграничной территории. Фактор внешне существенный, но далеко не самый главный в иранской политике, в том числе и по Карабаху.
С первых дней боевых действий в Тегеране особой активности не проявляли. Вполне вероятно из-за неясности в ходе сражений и ожидания реакции мира на обострение. Теперь же, когда военная составляющая вполне определилась, в Тегеране забеспокоились проблемой опоздать на поезд мировых усилий по мирному урегулированию.
Есть еще несколько причин внезапной активности иранской дипломатии.
Во-первых, для властей очень чувствительным является фактор наличия азербайджанцев как второй по численности этнической группы. Уже отмечены выступления в Тебризе, главном городе провинции Восточный Азербайджан, в поддержку соплеменников в войне против Армении. Пренебречь подобными настроениями просто невозможно, и поэтому внешняя активность в определенной мере является ответом на выдвинутые требования, причем не только в Тебризе, но и в других городах, включая столицу.
Во-вторых, в Иране усиливается влияние консервативных и военных кругов. Это отмечается в материале Королевского объединенного института оборонных исследований (RUSI) Великобритании. В нем говорится о повышенном интересе бывших и действующих представителей влиятельного Корпуса стражей исламской революции (КСИР) к президентским выборам 2021 года. Среди них выделяется бывший министр обороны Ирана Хосейн Дехган, который сейчас занимает пост военного советника при верховном лидере страны Али Хаменеи. Не осталось без внимания то, что за последние месяцы Дехган существенно интенсифицировал свои контакты с ключевыми политическими фигурами, включая представителей военной элиты, «что выглядит как попытка заручиться их поддержкой на 2021 год». Консерваторы и военные настроены на активную и наступательную внешнюю политику, так как, по их мнению, нынешние так называемые реформаторы не проявили должной настойчивости. Вклинение в процесс вокруг Карабаха в значительной мере отражает представления этой влиятельной части иранской элиты.
В-третьих, с самого начала боевых действий Иран заявлял о своем нейтралитете. Эта формула подверглась серьезным сомнениям, так как Армения находится в фактической блокаде и ее выход в открытый мир возможен только через Иран. Не случайно в Москве военными экспертами обсуждался вопрос о возможной помощи Армении со стороны России через иранскую территорию. Были сообщения о колонне грузовиков, проследовавших через Иран в Армению, хотя и в весьма потрепанном виде. Характерно, что официальный представитель МИД Ирана Саид Хатибзаде стал категорически опровергать сообщения, что «иранская земля использовалась в качестве транзитного маршрута для переброски вооружений и военной техники в Армению». Такие поставки оружия и техники отдалят объявившее о своем нейтралитете государство от важной цели, которую иранская дипломатия поставила перед собой.
В-четвертых, Тегеран находится в международной изоляции без каких-либо видимых перспектив выхода из нее. Наоборот, есть все основания предполагать, что санкции могут быть расширены и усилены, а изоляция окажется еще более сильной. С этой точки зрения, по всей видимости, начавшаяся война в Карабахе в иранской столице рассматривается как своего рода манна небесная. Самое главное в данный момент — представить планы и действия, чтобы вклиниться в международные действия по урегулированию конфликта, независимо от их реального результата. Такое участие в международных усилиях и будет, если не выходом из изоляции, но каким-то ее ослаблением.
Похоже, что поэтому Иран выступил с критикой Минской группы ОБСЕ (Россия, США и Франция), которая, не только по его мнению, но и в действительности не способна урегулировать конфликт. Соответственно, он призвал к формированию другой посреднической группы по формуле «3 + 3». Она должна состоять из тройки — Россия, Турция, Иран и Армения, Азербайджан, Грузия. В Иране прекрасно понимают, что никто его дипломатов в кругу государств, пытающихся хоть как-то остановить военные действия и найти формулу мирного процесса, не ждет. Более того, за исключением Армении, и это с большими допущениями, никому он не нужен за столом переговоров в каком угодно формате.
На что же рассчитывают в Тегеране. Только ради пиара там не стали бы начинать делать какие-то движения, это не в традициях персидской дипломатии, которая тщательно взвешивает и продумывает свои действия. Ответ лежит в плоскости географии или, если хотите, геополитики. Россия и Франция категорически не хотят полного и окончательного военного разгрома Армении. Для Москвы такое развитие событий чревато негативными последствиями не только в ближнем окружении по периметру своих границ, но и более дальними в пространстве и во времени. Для решения такой задачи необходима логистическая возможность доставки значительного количества военных грузов и другого снабжения в Армению, а это возможно только через территорию Ирана. Вот и получается, что для спасения Еревана придется в той или иной мере подключать Тегеран. Если не немедленно, то в ближайшей перспективе.
Проблема будет в другом. Как только пройдут выборы в США, следует ожидать большей активности Вашингтона и его участия в политике на Южном Кавказе. Понятно, что участие Ирана в этом процессе будет крайне отрицательно встречено американской дипломатией и поэтому Иран должен спешить.
И наконец. Зачем Баку и Анкаре такой посредник в лице Ирана, который будет больше склонен поддерживать Армению, тщательно разыгрывая из себя, по выражению Бисмарка, честного маклера. У Еревана защитников и так хоть отбавляй.
Сколько продлятся боевые действия сейчас сказать трудно, но переговоры затянутся на достаточно долгий срок, независимо от результатов на поле боя. Завершение военной фазы конфликта не будет означать мира. Ситуация выходит далеко за пределы Южного Кавказа и связана с комплексом взаимных отношений, начиная от Ближнего Востока и восточной части Средиземного моря до напряженности между Индией, Пакистаном и Китаем в Гималаях и сложностей с Тайванем и в Южно-Китайском море. Все эти факторы и ряд других позволяют пока рассматривать иранские предложения и планы с изрядной долей скепсиса. Тем не менее, попытка Тегерана вклиниться в дипломатический процесс вокруг Карабаха налицо. Так что это слово Ирана далеко не последнее.
