В Вашингтоне завершается очередной раунд переговоров глав МИД Азербайджана и Армении. Часть политологов считает, что в ходе встречи сторон будет достигнут хоть и небольшой, но прогресс. В то же время некоторые эксперты относятся к этому с долей скептицизма, считая, что ощутимых результатов ожидать не стоит.
Своим мнением по данному вопросу в интервью # поделился российский политолог, директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков:
— Каковы ваши ожидания от этой встречи, что нового мы можем услышать по окончании очередного раунда переговоров глав МИД двух стран?
— Даже если какие-то заметные подвижки будут, скорее всего, большинство из них останется в непубличном формате. В конце концов, показательна, сказанная правда еще в начале июня, осторожная реплика, с которой выступила заместитель пресс-секретаря Госдепа США Ведант Патель в связи с продвижением этих переговоров о том, что сейчас не стоит «опережать процесс».
— Спикер парламента Армении Ален Симонян настроен оптимистично и заявил, что можно ожидать прогресса. В то же время, он же говорит о международном механизме диалога между Баку и представителями армянской общины Карабаха, хотя Азербайджан не раз заявлял, что это внутреннее дело страны. Не означает ли это, что армянская сторона вновь пытается отодвинуть сроки окончательного мирного решения конфликта?
— Для Еревана важна эта тема как с точки зрения работы с внутренней аудиторией в своей стране, так и в качестве одной из составляющих политического торга с Баку. Если говорить именно о сроках переговоров – Николу Пашиняну выгоднее, чтобы на финишную прямую они вышли уже после выборов в Совет старейшин Еревана, то есть, не раньше октября-ноября 2023 года. Впрочем, завершение переговоров в более ранние сроки и так было бы вряд ли возможно.
Ко всему прочему, слишком быстрый ход переговоров стал бы дополнительным поводом для критики в адрес премьера Армении со стороны оппозиции – оппоненты Никола Пашиняна получили бы еще один аргумент, чтобы заявлять, что он «сдает внешнеполитические позиции» Еревана без особого сопротивления.
Однако и явный тупик в переговорах Армении сейчас также не выгоден, так как серьезно повысил бы риск масштабной вооруженной эскалации. То есть, с точки зрения собственных интересов, Ереван, скорее всего, не будет излишне форсировать переговоры, но в то же время избегать ситуации, при которой переговорный процесс воспринимался бы как окончательно сорванный.
— Тот же Симонян, комментируя слова главы МИД Джейхуна Байрамова о том, что «ни о каких дополнительных гарантиях безопасности для армянского населения Карабаха не может быть и речи», заявляет, что это наносит ущерб азербайджанской стороне. О каких спецгарантиях говорит Армения? Не является ли это попыткой вернуть на повестку дня вопрос о пресловутом статусе, но в иной форме?
— Собственно, Ален Симонян упомянул об «институте гарантов», то есть, вероятно, нескольких влиятельных международных игроках, которые могли бы выступить в такой роли. Ранее МИД Армении также упоминало о «международном механизме» для «решения вопроса прав и безопасности» армян Карабаха. Но, даже если бы в Баку по каким-то причинам пошли на уступки Еревану в этом вопросе (признаков чего сейчас не наблюдается), само согласование кандидатур таких гарантов стало бы поводом для очень сложных переговоров. Опять же, Баку вряд ли пойдет на такую уступку в ближайшем будущем.
С другой стороны, для команды Никола Пашиняна важно напоминать внутренней аудитории, что она о проблемах армян Карабаха помнит. В том числе, с учетом приближения выборов в Совет старейшин Еревана, когда уровень мобилизации протестной среды тоже может возрасти.
— Как вы считаете, можно ли сказать, что после мятежа Пригожина российские позиции в вопросе армяно-азербайджанских переговоров еще более ослабли и Запад воспользуется этим шансом? Ведь, наверняка, Москве сейчас не до урегулирования конфликтов за пределами РФ…
— Поскольку сам мятеж продлился лишь около суток, все же, сейчас нет такой ситуации, чтобы все высшие чиновники были отвлечены на этот кризис, тем более, если мы говорим о представителях внешнеполитического блока. МИД РФ и после 24 июня продолжает вести довольно активную работу.
Например, среди мероприятий, связанных с тематикой Южного Кавказа, проходивших с участием российских дипломатов в последние дни, можно отметить встречу замглавы МИД РФ Михаила Галузина с послом Армении в Москве Вагаршаком Арутюняном, где обсуждались и трехсторонние договоренности между Россией, Азербайджаном и Арменией.
Опять же, по ситуации на 27 июня ничего не говорилось и об отмене такого крупного мероприятия, как 2-й саммит «Россия-Африка», проведение которого было намечено на конец июля 2023 года.
Опыт показывает, что после и даже во время внутриполитических кризисов внешнеполитическая активность руководства государств, столкнувшихся с такими вызовами, нередко, наоборот, возрастает.
В общем-то, и для посреднической активности Москвы в нынешних условиях принципиальных препятствий нет. Другое дело, что посредничество – это не только предоставление площадки для переговоров и челночная дипломатия, но, в значительной части случаев, еще и роль гаранта для заключенных соглашений. Как западные игроки, так и противники посредничества России в самих Баку и Ереване как раз и будут использовать аргумент – насколько Москва, сталкивающаяся с новыми вызовами, может быть этим гарантом.
С другой стороны, у Кремля по-прежнему сохраняются рычаги влияния на ситуацию на Южном Кавказе. Также не будем забывать, что Россия даже в 1990-е, столкнувшись с очень серьезными внутренними проблемами (включая вооруженные столкновения в Москве в октябре 1993 года и Первую Чеченскую кампанию), продолжала выступать в качестве активного участника переговоров в качестве посредника по конфликтам на постсоветском пространстве.
Кроме того, вопрос, в какой мере конкурирующие с Москвой посредники готовы взять на себя ответственность в качестве таких гарантов. Поэтому вряд ли события вокруг мятежа приведут к отстранению России от переговорного процесса между Баку и Ереваном. Вполне возможно, в течение лета-осени такая посредническая активность Москвы возрастет.
