Уже более года Арменией правит премьер-министр Никол Пашинян. Но внятным это правление назвать как-то трудно. На днях ему удалось вновь арестовать экс-президента Роберта Кочаряна, но и то, никто не уверен, что это надолго. То есть, новая власть никак не может осудить человека, про которого вроде бы все ясно – кровью подавлял выступления, узурпировал власть.
Но есть ли что-то хорошее, что Пашинян смог принести своей республике за это время? Изначально он представлял себя реформатором, однако что-то не видно, чтобы в стране прошли радикальные экономические реформы, чтобы была искоренена коррупция, возник более прогрессивный подход к решению проблемы Карабаха. Почему из этого человека не получился второй Саакашвили, как это изначально пророчили многие внутри и за пределами Армении?
Своими соображениями по этому поводу делится с # известный азербайджанский политолог-международник Ильгар Велизаде:
— То, что Пашинян — далеко не Саакашвили, было понятно с самого начала.
Дело в том, что Пашинян по большому счету самозванец, если попытаться очень коротко определить его политическое реноме.
Саакашвили был частью грузинской политической элиты. Он возглавлял мэрию Тбилиси, работал министром юстиции. Его поддерживали серьезные политические и экономические круги. Он не в одиночку пришел к власти. То есть, он был представителем и выразителем интересов определенных кругов.
Пашинян к политической элите Армении отношения не имел. Он пришел, что называется, из низов, но дело даже не в этом — он пришел больше как ставленник внешних сил. То есть, это не продукт политической системы самой Армении. Фактически это представитель, скажем так, «третьей силы», которой власть досталась просто потому, что на нее больше некому было претендовать. То есть, старые политические силы Армении на тот момент себя уже дискредитировали, исчерпали и оставался только Пашинян, который успел заручиться поддержкой западной диаспоры армян.
Отсюда и все его неудачи, честно говоря. Потому что не на кого ему опираться, кроме как на «народную поддержку», — которая никаких инвестиций не приносит, и внешнеполитических дивидендов не дает. До сих пор нет серьезных политических или экономических кругов в Армении и за ее пределами, которые сделали бы ставку на Пашиняна. Вот он и мечется между этим своим положением премьер-министра и реальным положением дел в стране, которое выглядит так, что никто в Армению финансов не вкладывает и делать это не собирается, включая и всех богатых заграничных этнических армян. Они хотят политических гарантий безопасности своим инвестициям, а Пашинян этих гарантий дать не может. Он обещал, что будет играть по неким честным правилам, но честные правила для армянских олигархов, как говорится, не катят. Основные интересанты, которые могут стать вкладчиками в Армению, находятся не к западу, а к северу от нее, но в силу политических причин делать это они не торопятся.
Что же до «прославленных» политических или экономических реформ, о которых твердит Пашинян, это блеф. Это маскировка своего беспомощного положения. Это факт, который в силу различных обстоятельств Пашинян признать просто не может.
У Пашиняна, в отличие от Саакашвили, нет своего Бадри Патаркацишвили, Бидзины Иванишвили (который в свое время тоже поддерживал его финансово), нет своего олигарха, который согласился бы проспонсировать реформы Никола. Он предпринял неуклюжие попытки договориться с российским миллиардером Самвелом Карапетяном, который недавно приезжал в Ереван. Но, похоже, эта попытка ничего позитивного не принесла.
Что же до странной ситуации с Робертом Кочаряном – у него есть деньги, есть друзья, есть внешнеполитический тыл. Вот и получается у него такая унылая логистика – то в тюрьму, то на свободу. А его враг Пашинян хоть и обладает административным ресурсом, более ничего у него нет. Поэтому полностью решить вопрос с Кочаряном он не в состоянии. Вот мы и наблюдаем ситуацию перетягивания каната.
С Кочаряном не все в порядке, поскольку карабахский клан не демонстрирует консолидированных усилий по спасению своего бывшего лидера. Там есть внутренние противоречия и между Кочаряном и Сержем Саргсяном, и между другими первыми лицами. Поэтому их действия в отношении нынешней ситуации с Кочаряном так непоследовательны.
Вообще-то, Кочарян еще год назад заявил, что собирается принять активное участие в политике, но ему это пока не удается. Потому что есть Республиканская партия Армении, которая является традиционной выразительницей интересов выходцев из Карабаха, и ею теперь рулит Серж Саргсян. А Кочарян, по-видимому, захотел создать вторую партию карабахцев, чему РПА сопротивляется. И, скорее всего, не одна она. Видимо, для создания второй действенной партии нужно получить разрешение из-за пределов Армении.
Толпа, охлократия привела Пашиняна к власти и пока что она его поддерживает. Но реальных ресурсов у Пашиняна нет. А те, у кого они есть, не могут договориться между собой и предложить какую-то другую политическую повестку.
Что касается проблемы Нагорного Карабаха, то и на ней самым ярким образом отражается вот это соперничество, наблюдающееся между армянскими политическими силами. С армянской стороны нет хозяина в переговорном процессе. Пашинян пытается свалить эту функцию на непризнанный режим «НКР». То есть с ситуацией совладать не в состоянии, хотя бы потому что Баку с ними говорить не станет. Сопредседатели очень недовольны и пытаются давить на официальный Ереван, пытаясь хоть что-то выжать из него, поскольку и посредникам нужны хоть какие-то результаты. Пашинян не хочет брать на себя никакой ответственности в карабахском вопросе, из-за опасений за проигрыш на внутриполитической арене. Вот такая удручающая ситуация наблюдается в Армении и, к сожалению, она не лучшим образом сказывается и на переговорном процессе вокруг Нагорного Карабаха.
И нам приходится констатировать, что такая неопределенность плохо влияет на военно-политическую обстановку в регионе – она чревата новыми вспышками локальных боевых столкновений. Но Азербайджан своей позиции, своих подходов в любом случае не менял, то есть, если такие события последуют, вина за них будет лежать исключительно на непоследовательности политической линии армянской стороны.
