Выступая в середине октября на саммите СНГ в Астане, Путин предложил провести трехсторонний саммит РФ-Азербайджан-Армения. Он заявил тогда, что «в такой встрече появилась заинтересованность», и предложил лидерам Азербайджана и Армении «встретиться в России в любом месте в любое время: в Сочи, в Петербурге, в Москве».
А 26 октября, выступая на правительственном часе в парламенте, премьер-министр Армении Никол Пашинян заявил, что планирует встретиться с президентом РФ Владимиром Путиным и азербайджанским лидером Ильхамом Алиевым.
«Есть приглашение президента России провести трехстороннюю встречу в Сочи 31 октября. Я подтвердил свое участие, у меня нет информации о согласии президента Азербайджана», — сказал он.
Пашинян уточнил, что планирует обсудить с Путиным и Алиевым вопросы безопасности и стабильности в Нагорном Карабахе.
«Я думаю, накопилось очень много вопросов, по которым следует обменяться идеями, разъяснениями, вопросами, и вы знаете повестку дня этих вопросов, начиная с вопроса обеспечения стабильности и безопасности в Нагорном Карабахе», — добавил он.
Баку пока молчит, но это привычное для него поведение перед такого рода встречами.
Что хочет получить от этой встречи Путин. Чему именно будут посвящены эти переговоры? Какие моменты во взаимоотношениях Армении и Азербайджана Путин хотел бы оставить неизменными? Ведь переговоры в Сочи пройдут после весьма громко прозвучавшего саммита в Праге, где ведущую скрипку играл Запад. Верится ли кому в то, что Москва действительно заинтересована в окончательной нормализации отношений между народами Армении и Азербайджаном? Одним словом, каковы на сегодня реальные интересы Кремля в этой части Южного Кавказа, и чего можно ждать от предстоящего разговора в Сочи?
На эти вопросы # ответили известные политологи.
Ведущий эксперт Грузинского Центра Стратегического Анализа (GSAC) Гела Васадзе:
— Цели Путина ясны и понятны. И главная из них — сохранить свою роль и влияние на Южном Кавказе в условиях резко сокращающейся ресурсной базы для этого. Давайте посмотрим на реалии. Главным ресурсом РФ на Южном Кавказе всегда был военно-силовой. В августе 2008 года РФ продемонстрировала этот ресурс. Ещё одна демонстрация этого ресурса была в ноябре 2020 года, когда Москва под угрозой применения силы практически заставила Азербайджан прекратить боевые действия. Однако, после августа 2022 года ситуация изменилась и продолжает меняться не в пользу Москвы. Возникает вопрос — остался ли у РФ силовой ресурс? Даже если да, то этот ресурс серьезно сокращен.
Следующий элемент — политический ресурс РФ. В условиях практической изоляции РФ от большинства стран Запада, а также роста антироссийских настроений как в элитах, так и в обществе Армении и Азербайджана, данный ресурс также выглядит весьма сомнительным.
И, наконец, экономический ресурс Москвы, который в условиях санкций, введенных против Российской Федерации, также не представляется весомым и перспективным.
Что мы имеем в сухом остатке, так это желание Путина и его окружения сохранить свою роль в регионе независимо от реального положения дел.
Так что сейчас вопрос только в том, когда Баку и Ереван вместе скажут, что не нуждаются больше в услугах Москвы. А это вопрос времени и динамики неизбежного успеха Вооруженных Сил Украины.
Политолог, депутат Милли меджлиса Расим Мусабеков:
— Насколько я могу судить, в нынешней ситуации, когда Россия находится под санкциями, изолирована, у нее перехватывают инициативу в том числе в таких вопросах, которые Кремль считал своей монополией – это конфликты по периметру границ РФ. Самый острый из них карабахский конфликт. Он выходит из-под контроля Москвы. Я думаю, что инициатива Путина в первую очередь заключается в том, чтобы не допустить полный переход процесса армяно-азербайджанского урегулирования на брюссельскую площадку. И тем более, если в этом вопросе чрезмерно большую роль, по мнению Кремля, будет играть Вашингтон. Там хотят снизить темп урегулирования.
Я думаю, не в интересах Москвы сегодня и то, чтобы получили решение наиболее острые вопросы, то есть, заключение мирного договора, взаимное признание территориальной целостности, какое-то общее согласие по границе. Это сильно сузит площадку, на которой Москва, играя на противоречиях, может оказывать влияние и на Баку, и на Ереван.
Ну а стратегически, я думаю, Москва заинтересована в таком мире, который стороны получат именно из ее рук. И сохраняющиеся неопределенности в этом мирном договоре позволят ей и в дальнейшем играть роль арбитра и сохранять свое влияние в обеих наших странах.
Но мне кажется, понимание этого есть и в Ереване, и в Баку, и, скорее всего, они будут стремиться к тому, чтобы не очень поддаваться на эти меры России. В общих чертах известно, что предложение Москвы заключается в том, чтобы, несмотря на подписание мирного договора, вопрос территории Карабаха, где проживают армяне и находится РМК, оставался открытым. Это позволит продлевать российское военное присутствие в виде РМК на территории Азербайджана и одновременно играть роль модератора этого конфликта в будущем. То есть, это рычаг, который позволил бы Москве сохранять свой контроль. Не думаю, что это в интересах Азербайджана.
Москва хочет вернуть процесс армяно-азербайджанского урегулирования с брюссельско-вашингтонской на российскую площадку. Ее не устраивает форсирование урегулирования с тем, чтобы до конца года стороны заключили мирный договор. Она заинтересована в том, чтобы пролонгировать этот процесс, тем более, что сейчас Москва изолирована и слишком погружена в украинскую тематику.
