(Продолжение. Начало см. «Зеркало» от 22 и 29 сентября 2012 г.)
ЭМИГРАНТ
Они учились на IV курсе. Мать Надира была армянкой, и уже года два как, взяв дочь, уехала в Германию. Надир же был типичным разгильдяем: месяцами не ходил на занятия, пил на пару с отцом, играл в азартные игры… Зарабатывал тем, что делал записи с кассет и дисков, которые присылала мать.
— Уезжай к матери, — посоветовал ему однажды пьяный отец. — А там, глядишь, и я к вам подтянусь…
— Ребята, пойдем со мной в посольство получать визу, — «свидетелями» будете, — сказал однажды Надир ему, Самиру и Акифу — институтским друзьям. Никто не отказался. Всем было интересно, зная спесивый нрав Надира, посмотреть на «спектакль».
Зайдя в посольство, они прошли две комнаты и уселись на диван в ожидании секретаря.
— А что ты там будешь делать? — спросил у Надира Акиф. — Чтобы получить гражданство надо минимум три года.
— Пить, гулять, воровать, — ехидно отвечал Надир. — Главное — туда попасть.
Прошло минут десять, и появился секретарь, — полулысый немец с небольшим животом, опрятно одетый.
— Точно «Мюллер», — проговорил Самир вполголоса.
— А тот — «Штирлиц», — добавил он, указав на худощавого фрица, стоявшего в конце коридора.
При этих словах Надир вскочил, подбежал к секретарю и, подняв правую руку вверх, громко провозгласил:
— Heil Hitler! Deutchland under allez! Das ist fantastisch! Ya, ya!
Секретарь остановился, удивленно посмотрел на «просителя» и, немного покраснев, прошел в свою комнату.
— Ну, как я его, а? — неугомонно ревел Надир.
Мы залились хохотом. Через пять минут из комнаты секретаря вышла русскоязычная блондинка и, назвав фамилию Надира, продекламировала, что ему отказано в прошении… Но прошло два месяца, и на факультете пронесся слух, что Надир уехал-таки в Гамбург к своей матери…
…В то время они часто собирались у Эльдара, который жил в четырехкомнатной квартире с родителями и своим старшим братом. «Покер», «очко» — азартные игры всегда были в моде. Ему нередко везло. Однажды, за один вечер, он выиграл 700$… В один октябрьский вечер они, как обычно, собрались в тесном кругу. Везло в основном Расиму, который сидел слева от него.
— Эх, с этими бабками сейчас бы на самолет и за границу, — провозгласил Расим после очередной взятки, потирая руки.
— Кстати, ты знаешь Надира? — спросил у того Самир.
— А кто это? — спросил Расим, учившийся в другом институте.
— А что такое, в чем дело? — спросили те, кто знал.
— Его депортировали, — ответил Самир.
— За что, за что? — не унимались собравшиеся.
— Пробыв в Гамбурге неделю, он что-то там украл в магазине не то на улице, и его тютю — обратно, — объяснил Самир. — Сейчас с паханом продали квартиру и живут на Баилово.
Собравшиеся, те, кто знал Надира, залились хохотом, а Расим сказал:
— Дурак этот ваш Надир! Воровать тоже надо уметь, — и протянул 5$ комиссионных Эльдару.
НЕБЕСНЫЙ ДАР
Стоял жаркий август. Он с родными был на даче и весь вечер рассматривал звезды на чистом прибрежном небе. «Все-таки, как ни крути, но человеческий мозг — космического происхождения, — размышлял он. — Иначе как объяснить его обособленность от других видов, населяющих эту планету?»
Вечером все смотрели TV. Он заскучал и пошел на веранду укладываться в постель. Погода была тихая. С севера нежно доносился шум моря.
«А где же луна?» — вдруг поймал он себя на мысли, не обнаружив на небосклоне единственного естественного спутника нашей планеты. «Наверное, ночью взойдет», — подумал он и продолжал лежать с открытыми глазами…
Шел третий час ночи. Все уже спали, и только звезды и уличный фонарь в конце веранды освещали его ночные мысли. Вдруг слева от него, с востока, стало появляться какое-то зарево. Он невольно повернул голову и стал смотреть. «Ну вот, и луна восходит», — подумал он, как огромный оранжевый диск стал медленно подниматься с горизонта. Он пристально уставился на эту картину, как вдруг… его стошнило, и в ту же секунду он ощутил взрыв в левой части головы, точно восходящая луна притянула его к себе. Это было наподобие удара током. Левая часть головы резко прояснилась, все проблемы и вопросы, мучившие его до сих пор, разом отпали, он вдруг почувствовал себя пророком — человеком, призванным к великим свершениям в этой жизни.
Вскочив с постели, он бегом направился в туалет (там его опять стошнило) и, вернувшись оттуда, сладко уснул…
…Назавтра он проснулся во втором часу дня уже другим человеком. Но жутко болела правая часть головы.
Подойдя к книжному шкафу, он взял оттуда «Медицинский справочник» и стал читать главу «Лунатизм».
ИГЛА
Это было осенью. Он, Назим и Саша, которым было по 22, решили оттянуться. Было решено пойти на «Морвокзал». Там, на пароме, была хорошая и дешевая выпивка. А еще можно было снять «каюту с девочками».
Весело проведя там два с половиной — три часа, приятели двинулись к станции метро, чтобы оттуда разойтись по домам. Возле станции есть одноименный садик, и они присели на длинную скамейку, чтобы перевести дух: у Назима вдруг прихватило сердце. «Вот бы сейчас наркотиков для полной кондиции, — пронеслось в его пьяной голове. Но Назим с Сашей от этого далеки, да и денег осталось мало, — с досадой подумал он».
— Ребята, не скажете, который час? — вдруг спросил один из двух подходивших к скамейке типов в кожаных куртках.
— Полдесятого, — ответил Саша.
Те оба тут же присели к ним на скамейку.
— А вы, по-моему, с гулянки идете, угадал? — выпалил тип, явно навязываясь на разговор.
«Кажется, наклевывается, — подумал он, — наверняка наркоманы. Но что им от нас нужно?» — продолжал он размышлять на пьяную голову».
— Вы, ребята, я вижу, образованные, институтские, — продолжал тип, — а мы вот — из пригорода; решили в городе прогуляться.
— Чего вам от нас нужно? — сообразил Назим.
— Зачем так грубо? — подлизывался тот. — Вот, думаем, если хорошие ребята, пойдем куда-нибудь вместе, погуляем. Тем более, у нас есть кое-что, — лукаво вставил тип, посмотрев на своего подельника. Тот ухмыльнулся в ответ. «Ну вот оно, сам Бог послал», — продолжала думать его пьяная голова.
— Пойдем, ребята, мне уже лучше, — встал со скамейки Назим, обращаясь к нам. Саша привстал за ним.
— У вас зелень или чернушка? — пьяным голосом спросил он у типа. У того вдруг загорелись глаза.
— Да какой хочешь, такой и найдем, — лукаво ответил тот. Подельник тоже встрепенулся.
— Ребята, я, пожалуй, останусь с ними, — пробормотал он. Завтра встретимся на Торговой.
— Не-ет! — встрепенулся Назим, — ты что это? Пойдем домой с нами, — взял он его за руку.
— Ребята, вы меня поймите, я еще не нагулялся, — настаивал он.
Несмотря на всяческие уговоры товарищей, он все же решительно отказывался уходить. Уж больно тянула на наркотики его пьяная голова.
— Да ты не волнуйся, брат, мы погуляем и еще сами его домой проводим, — привстали и оба типа.
…Назим и Саша, обескураженные, пошли домой. Он же, пьяный и довольный, повернул в сторону вокзала, куда потащили его, не менее довольные, два типа — грабителя.
— Так что у вас, черный или зеленый? — продолжал он по дороге.
— Что тебе надо, то и найдем, — повторил первый.
— Я бы с удовольствием сделал укольчик — не понимая сути дела, продолжал откровенничать он.
Грабители переглянулись.
— Дойдем до вокзала и там все устроим, — ответил тип.
— У вас там что, хата? — несло его.
— Да, вот у него там хата, — указал первый на второго.
… Дальше разговор шел вкривь и вкось. Он рассказал грабителям историю, как однажды его в метро чуть не «зацепили» менты.
— Представляешь, — говорит он первому, я положил коробок с зеленью в ботинок. Мент меня всего обшманал и добрался до обуви; и когда тот стал щупать ботинки, — я ловко привстал на дыбы.
— И что? — поддерживал разговор тот.
— Ничего… Они меня отпустили и еще извинились, — ответил он. «Хорошо» что я его в куртку не положил.
— Кстати, почем твоя куртка; где ты ее купил? — спросил тип.
На нем была коричневая лайковая куртка из чистой кожи, правда, слегка поношенная.
— Да, не помню, — ответил он. — А что, нравится?
— Очень, — лукаво произнес тот и посмотрел на второго. Тот шел твердой походкой, не вмешиваясь в разговор. Они тихо-тихо подходили к привокзальному метро.
— Ладно, ребята, а как будем распределять товар? — спросил он.
— Что? — вдруг насторожился тип.
— Нас трое или там еще кто-то есть?
— Нет, мы втроем, — быстро ответил тот и переглянулся со вторым.
— Ты сколько делаешь? — спросил он.
— А? — замялся тот.
— Ты сколько кубиков мажешь? — твердо спросил он.
— Десять! — также твердо произнес тот.
— Сколько? — остановился он.
— Пятнадцать! — проговорил тот.
Они остановились возле самых дверей метро. Тут, наконец, его пьяную голову осенило.
— Тьфу! Я свой… — злобно проговорил он
— Да не волнуйся ты, все будет нормально, — крепко держал его руку тот. Он резко отдернул, руку и произнес:
— Я занимаюсь этим уже восемь лет, а ты, мразь, хочешь меня одурачить — резко выпалил он.
Возле дверей метро стояли постовые. «Не сдать ли этих гадов в руки закона, — пронеслось в его голове. — Да-а, с ментами лучше не связываться, подытожил он», — и, плюнув в их сторону, направился ко входу в метро.
… Дома его встретила встревоженная мать.
— Ты откуда идешь? — спросила она. — Звонил Назим и сказал, что ты был сильно пьян и вы разошлись в садике.
— Все хорошо, — сухо произнес он и поцеловал ее.
Раздевшись, он сел в кресло и тупо уставился в телевизор; был первый час ночи…
ПОЭТ
Был обычный жаркий день «бабьего лета». Он уже вернулся с дачи и провожал жару под кондиционером. Проснувшись в 3-м часу дня, он выпил кофе и выкурил сигарету. Вдруг зазвонил телефон — это был его дядя.
— Айдын скончался, — проговорил тот.
— Что?.. Когда? — в замешательстве спросил он.
— По-моему, вчера, — отвечал дядя.
— Что поделаешь, все мы когда-то умрем, — уныло проговорил он и, договорившись с дядей о встрече, повесил трубку.
По дороге в морг он мысленно прокрутил в голове весь короткий жизненный путь Поэта, с которым дружил с юных лет. «Взлет, вершина и затем стремительное падение, — начертил он мысленно такой график. Действительно, Поэт просто опустился после неудавшейся попытки самоубийства. Прожил еще 5 лет, и вот… Но, удивительное дело, именно в эти 5 лет он женился, и у него родился наследник — сын. А раньше, когда Поэт был в расцвете сил, то был таким же праздным разгильдяем, как и он сам. Наверное, именно живя так, можно черпать тягу к творчеству, — подумал он, — а жена, семья, дети связывают человека и обязывают вести мещанский образ жизни», — размышлял он в автобусе.
— Вот так и умер на улице, — проговорил дядя, увидев его. — А дома — грудной ребенок. Вот до чего доводит такая жизнь, — с намеком глядя на него, сказал дядя.
… Айдына похоронили на следующий день, в Шамахе, на фамильном кладбище. На церемонии присутствовали близкие и друзья — поэты, писатели, художники, родственники. Но он знал многих из другой жизни Поэта, которых тут не было и не могло быть.
… Подлинная поэзия мыслится как воплощенная простота, и всякий истинный поэт — натура простая и тонкая. Айдын же доказал, как сложный по натуре человек может быть поэтом. Гениальным поэтом…
(Продолжение следует)
(Пока оценок нет)
