Первый день Нового года для Байрона (в миру его звали Байрам) начинался с покупки стакана. Привычка у него такая была – пить в новом году из нового стакана, который придавал употреблению различных напитков совершенно иной вкус. В его коллекции было много стаканов, но один, чудом сохранившийся, был особенно дорог – гранёный стакан. Старшее поколение еще помнит, как в гранёных стаканах пили из автоматов газированную воду: без сиропа – 1 копейка, с сиропом за 3 или 5 копеек. Студенты, и не только они, от души чокались этими стаканами. Разобьётся – не беда, автоматы для газированной воды стояли на каждом углу.
Байрон берёг стакан как зеницу ока. С каждым прошедшим годом, он становился раритетом и вызывал массу воспоминаний, разных по содержанию, веселых и грустных. Помнится, как в буфете Ленинской библиотеки в Москве иностранные научные исследователи из богатых капиталистических стран пили кофе из гранёных стаканов и были довольны жизнью. Ради интереса он провёл блиц-опрос среди друзей и родственников. Ни у кого не остался гранёный стакан, одни «осколки», которые не склеишь.
К его удивлению в посудном магазине находились люди, для которых, видимо, новый год закончился очень быстро. Желание услышать новогодний бой курантов Кремля практически сошло на нет.
Много жидкости Байрону врачи запретили употреблять, и он решил выбрать небольшой, но достаточно вместительный стакан. На смотровой площадке было выставлено довольно много посуды. Он тщательно рассмотрел все и выбрал подходящий. Ёмкость была не очень большая, но и не маленькая, как и рекомендовал врач. Местным врачам Байрон еще продолжал верить, по инерции. Он так был воспитан. Клятва Гиппократа была для него схожей с той, какую он в своё время давал во дворце бракосочетания.
Байрон взял понравившийся стакан и спросил у девушки, которая охраняла посуду, цену. Цена оказалась приемлемой, что весьма удивило и насторожило. По дешёвке обычно продают товар, который никому не нужен.
– Почему так недорого, – вежливо спросил он.
– Он остался один из разбитого в дороге комплекта, – ответила девушка
Байрон знал, что радоваться чужому горю неприлично, но скрыть удовольствия не смог. «Так уж устроен мир, когда одному хорошо, другому обязательно плохо. Не может быть всем одновременно хорошо, или плохо»,- успокаивал себя Байрон, направляясь к кассе, куда отправили его стакан для упаковки и оплаты.
Байрон подошел к столу, где продавщица и кассирша тщательно упаковывали его стакан, поздоровался, поздравил с Новым годом, пожелал девочкам вагон пожеланий. Хотел еще прицеп приятных благ прикрепить к пожеланиям, но не успел.
– Для нас Новый год не праздник, мы его не справляем, – сказала назидательно молоденькая продавщица.
Байрон смутился, но виду не подал. Он, в отличие от других, с уважением относился к людям, которые воспринимают мир по-иному. Нельзя заставить молодёжь, которая выросла в других условиях, жить и думать, как мы хотим. Советовать можно и нужно, но заставлять не стоит. Байрон вспомнил случай, который произошел с ним во время учебы в Москве, и решил рассказать его девочкам, пока они завёртывали в красивую бумагу его стакан:
– Когда я учился в Москве, между прочим, бесплатно, со мной произошел интересный случай. Было воскресенье, и я решил прогуляться по Битцевскому лесопарку, который находился неподалеку от общежития. Пришел в парк и вижу, что народ гуляет. Что-что, а гулять славяне любят и могут, от души оторваться для них святое дело. Странно, ведь сегодня не «красный день» календаря. Религиозный праздник исключался, тогда это было строго. Навстречу шел парень с двумя девушками, которые висели на нем с превеликой любовью. Парень широко развернул гармонь и запел: «Широка страна моя родная». Байрон не выдержал и спросил у гармониста:
– По какому случаю народ гуляет?
– Ты чё спишь, зёма? (зёма у них значит земляк). Забыл что ли, ведь сегодня День рыбака.
Байрон представить не мог, что в Москве так много рыбаков. Парк гудел, пел и плясал. Шампанское из граненых стаканов? Нормально!
– Пошли, зёма, с нами. Гулять будем!
– Я же не рыбак, – возразил Байрон.
– Сегодня все рыбаки. Идём с нами, рыбачок! – нежно проворковала одна из девиц, которая, чтобы ненароком не упасть, крепко вцепилась за локоть гармониста.
Байрон пошел и не пожалел.
«С тех пор День рыбака, в этом году 14 июля, мой любимый праздник», – закончил Байрон свой рассказ.
Девочки слушали очень внимательно. Торжественно вручив Байрону покупку, сказали: «С Новым годом вас!».
«Молодёжи подход нужен, понять их иногда сложно, но можно. Самое главное, на них не давить», — подумал Байрон. Он не ожидал, что его внимательно слушали и, самое главное, поняли. Будут они после его рассказа справлять Новый год или не будут – не имело значения. Самое главное, что они поняли. Надо помнить, что толерантность всегда была отличительной чертой азербайджанцев. Её надо обязательно беречь без специальных законов и распоряжений. Если забывают те, которые ничего не решают, то еще терпимо.
От исторических воспоминаний Байрону захотелось купить рыбу, и он пошел в супермаркет. У входа стоял охранник, которого он, на всякий случай, решил обойти. Аккуратно так, бочком, чтобы случайно, не дай Бог, не задеть, вошел в магазин. Проведённый им маркетинг отделов, где продавали чай, кофе, соки, минеральную воду и другие напитки, показал, что цены на местную продукцию находятся еще в пределах доступности. Даже если цены пойдут вверх, стакан пустым не останется, в нём можно будет пить валерьянку, корвалол, валокордин, негрустин, ново-пассит, персен, фитоседан успокоительный № 2, настойку пиона и другие гадости.
Затем он прошел в рыбный отдел, где оказался единственным потенциальным покупателем, и проанализировал цены, которые его очень удивили. Цена на свежий кутум, который красиво расположился среди кусочков льда, немного отличался от соленой селёдки, которая плавала в чуть помутневшей воде – где-то в пределах плюс-минус 8 манатов за килограмм. Соленая, по нормальной логике, должна была быть дешевле свеженькой. «Нехорошо всё подгонять под свежесть»,- подумал Байрон. Его бабушка рассказывала, что бакинцы в войну выжили и за счёт соленой каспийской селедки. «Если селёдка так дорого стоит, тогда точно войны не будет», -решил Байрон. Уже легче.
Осетрины не было, её ловить нельзя, строго запрещено, но кушать можно.
Его внимание привлекла неестественно крупная форель. Такую форель он не встречал в реках Азербайджана. «Свежая», – спросил Байрон продавца. Продавец молча продемонстрировал внутреннюю часть уха рыбы. Понятное дело, не коня выбираем, чтобы в зубы смотреть.
– Почему форель такая крупная? У нас, насколько я разбираюсь в видах форели, такие в реках не плавают. Может она севанская? – грозно спросил Байрон, сжав кулаки.
Продавец побледнел, трясущими руками быстро убрал с прилавка ножи для чистки рыб и дрожащим голосом пролепетал:
– Что вы, что вы, господин хороший, форель из Китая!
Байрон закрыл глаза, чтобы отчетливо представить географическую карту, и никак не мог понять, по каким рекам, морям, проливам и океанам рыба приплыла в Каспийское море. Он понял, что это не его ума дело.
Когда Байрон собирался покинуть магазин, он вспомнил, что рыбак не имеет морального права возвращаться с рыбалки без рыбы. Он вернулся в отдел, купил банку кильки в томатном соусе и пошел поминать свежую рыбу, которую в студенческие годы покупал на стипендию.
Жаль, что в консервных банках не продают счастье, он бы обязательно купил бы две штуки. Для себя и для друга, который живет в Киеве. Как говорится, на безрыбье и рак рыба.
