Каспар Анджейшик слыл господином, знавшим толк в армянской и азербайджанской кухнях. За 22 года, что он имитировал работу личного представителя действующего председателя Общества Болтунов, Сотрапезников, Ездунов (ОБСЕ), он успел отведать все лучшее, что только могли приготовить повара из этих стран. И выпить, соответственно, тоже. В пана Каспара было влито множество литров коньяка, вина и прочих даров Бахуса. Ясное дело, что находясь в немолодом уже возрасте, этот бородатый пан мечтал только об одном — чтобы этот праздник, который всегда с ним, никогда не заканчивался.
Вот и сейчас, он расплылся в счастливой улыбке, вспоминая, как на днях хорошо посидел со своим давним приятелем Шахназаром Давидяном. Стол, правда, был накрыт скромно — его украшали пиво и закуски. Но, зато какие были разговоры, какие воспоминания! «Два с лишним десятка лет имитировать бурную деятельность — это вам не из Фейсбука о борьбе с олигархами вещать», — подумал Анджейшик и лицо его вмиг стало тревожным.
Он вспомнил про Пашу Николяна, который в последние дни делал все, чтобы навредить планам пана Каспара. Этот бородатый мужичок, волей случая оказавшийся на политическом Олимпе, решил прикрыть срам собственных промахов фиговым листком провокации. Он грозил объявить войну стране, пятую часть территорий которой и без того уже четверть века оккупировало государство, в котором он играл роль премьер-министра. Такая наглость популиста могла нарушить планы пана Каспара и потому он принялся названивать Николяну.
«Барев, Паша-джан. Как дела?»,- издалека начал диалог Анжейшик.
«Джень добры», — ответил ему Николян.
«О, ты говоришь по-польски?»,- удивился пан Каспар.
«Нет, это я так по-русски говорю. Блестяще! Всей моей окружности нравится. Тебе тоже?», -перешел в наступление премьер.
«Блестяще! Такой чистоте русской речи мог бы позавидовать даже Толстой», — парировал опытный дипломат. О том, что Николян не знал Толстого и вообще считал, что это не фамилия великого писателя, а прилагательное, он не подозревал. Тем не менее, личный представитель действующего председателя ОБСЕ счел важным для себя напомнить собеседнику, сколь порой стремителен и мучителен бывает жизненный финал разного рода сумасбродов, имеющих власть. Например, Нерона, который сжег Рим.
«Это какой, ара? Который, моложе Еревана? Нет, я сжигать город не буду. Я аллигаторам войну объявил. Всех их носом в землю ткну», — гордо отчеканил Паша.
«Олигархам, так, наверное, правильнее будет. Слышал. Куда и чем их тыкать, это ваше внутреннее, армянское дело. Интимное. Ты, главное, не говори больше нигде, что к войне с Азербайджаном готовишься. Во-первых, это смешно. Во-вторых, проиграешь. В-третьих, ты мне лично все планы портишь. Я ведь хочу еще много лет ездить туда-сюда в поисках великого «может быть»»,- потребовал ушлый поляк.
Николян опешил. Он с грустью посмотрел на стоящие в углу носки времен триумфа революции, на бейсболку и камуфляж, которые так напугали Сарскиса Сержиняна. Он понимал, что блеф в этот раз может и не прокатить. «Покорного судьбы ведут, сопротивляющегося тащат насильно», вспомнил он неизвестно от кого услышанную фразу.
Представив себя в виде куда-то насильно утаскиваемого, Николян пообещал пану Каспару больше не сотрясать попусту воздух. Поляк остался доволен. Ведь впереди снова замаячили годы поездок, имитации миротворчества, которые щедро оплачиваются и включают в себя все, что может доставить удовольствие чревоугоднику и любителю даров Бахуса. Судьба конфликтующих народов его интересовала в последнюю очередь.
