В центре внимания мировых СМИ вопрос, остаются ли еще на территории Азовстали защитники, отказавшиеся сдаваться? Ведь собственно от этого и зависит, можно ли уже считать Мариуполь полностью оккупированным Россией, и можно ли назвать сухопутный коридор из России в Крым состоявшимся фактом? Может ли это Путин назвать «победой в войне» и попытаться заключить какой-то мир или перемирие с Украиной?
На эти вопросы # ответил Микола Польовый, доктор политических наук, профессор кафедры политологии и государственного управления Донецкого национального университета имени Василя Cтуса (Винница):
— Должен напомнить, что в начале мая появились очередные сообщения о том, что защитники Мариуполя вот-вот будут уничтожены российскими оккупантами. Как видим, несмотря на признание тяжелой ситуации со стороны украинских властей и традиционные лживо-победные реляции Кремля, им удалось продержаться еще две недели. Более того, пока готовился этот комментарий, пришло сообщение о том, что пока еще не все защитники Мариуполя, находившиеся на заводе Азовсталь, сдались захватчикам. Соответственно, на 86-й день войны Мариуполь, находящийся в нескольких десятках километров от российской границы, все еще нельзя считать полностью захваченным российским войсками.
Строго говоря, создается впечатление, что российское руководство само себя загнало в ловушку в вопросе Мариуполя, придав ему объективно излишнее стратегическое и символическое значение для себя. Несмотря на то, что принято считать, что захват Мариуполя упрочит «сухопутный коридор» с Крымом, даже поверхностный взгляд на карту позволяет понять, что это не совсем так.
Очевидно, что России давно, с начала оккупации ею украинского Крыма в 2014 году, был необходим «сухопутный коридор». Однако фактически подразумевалась не просто некая полоска земли, соединяющая захваченный Крым и пока еще территорию Российской Федерации в Ростовской области, сколько железнодорожная и шоссейная дороги, идущие по этой полоске земли. Ведь задача «коридора» заключалась в организации бесперебойного, полноценного снабжения, захваченного Россией полуострова. Очевидно, что строительство новой железной дороги не входило в планы оккупантов, поэтому они планировали и, видимо, все еще планируют воспользоваться существующей в этой части Украины железнодорожной сетью. Возвращаясь к карте железных дорог, мы можем заметить, что к Мариуполю ведет важная, особенно с точки зрения экспорта из Украины, но тупиковая железнодорожная ветка. Необходимая России для обеспечения сухопутного снабжения Крыма железная дорога проходит севернее Мариуполя через Донецк, Волноваху, Токмак, Мелитополь. Поэтому вполне объяснимы усилия российских войск по захвату Волновахи и менее понятны, с точки зрения обеспечения пресловутого «сухопутного коридора», усилия по захвату Мариуполя. Ведь очевидно, что отрезанный от остальной части Украины гарнизон Мариуполя раньше или позже был обречен.
Похоже, что, воюя по крупномасштабной карте, российское политическое руководство полагало «сухопутный коридор» неполным без полностью закрашенной символически кровавым цветом всей полоски земли от России до Крыма. Поскольку недалеко от Волновахи все еще идут бои, поскольку железнодорожный мост в районе Мелитополя взорван украинскими военными, поскольку в самом Мелитополе недавно взорван железнодорожный путь под российским бронепоездом, этот «сухопутный коридор» все еще нельзя считать полностью захваченным и безопасным для оккупантов.
На поверхности лежит желание Кремля продемонстрировать своему населению захват чего-то большого и на безрыбье полумиллионный город с мощным сталелитейным производством вполне подойдет.
Можем предполагать также, что в вопросе оценки важности Мариуполя российское руководство подошло с точки зрения индустриальной эпохи вековой давности, когда основу могущества государств составляли гигантские промышленные предприятия. Это еще одно доказательство замеченного многими факта, что Кремль продолжает жить в представлениях 19-20 веков.
Сказанное нисколько не умаляет ни важности города и его почти полумиллиона жителей для Украины, ни героизма его защитников. Просто так же, как и для России, для Украины значение этого города уже давно перешло из сферы материальной, как города с мощной, хоть и устаревшей промышленностью и крупным экспортным портом, в сферу символическую. Мариуполь по праву объявлен в Украине городом-героем наряду с Волновахой, Бучей, Николаевом и несколькими другими. Так же, как в других городах-героях Украины, захватчикам был дан отпор, масштабов которого они не ожидали. И длительность вооруженного сопротивления украинских войск в Мариуполе уже давно превратила их в национальных героев Украины. Так же, как в других городах, здесь пострадало огромное количество мирных жителей. Причем, к сожалению, проблема страданий мирных жителей Мариуполя не ограничивается более чем двадцатью тысячами погибших, что само по себе звучит ужасно. Еще не менее ста тысяч человек принудительно вывезены оккупантами на территорию России и раскиданы от Волгограда до Владивостока. Около двухсот тысяч человек смогли эвакуироваться на неоккупированную территорию Украины. Оставшееся в Мариуполе мирное население подвергается лишениям, которые непредставимы в 21 веке, и вспышка холеры вследствие уничтоженной захватчиками системы водоснабжения, – похоже, наименьшее из них.
Может ли Путин «продать» своему населению захват Мариуполя как победу в войне? Как удачно заметил несколько дней назад профессор истории Йельского университета, исследователь фашизма Тимоти Снайдер, поскольку Путин все еще полностью контролирует медиа в своей стране и, по сути, сам живет в созданном им виртуальном мире и туда же успешно поместил практически все население России, в этом созданном российскими медиа-мире он может все. Примерно так же, как Северная Корея несколько лет назад победила в чемпионате мира по футболу… в своем телевизоре. Отсюда следует, что ни полный захват Мариуполя, ни продолжение сопротивления защитников Азовстали никак не коррелируют ни с возможным «объявлением победы» Путиным, ни с возможным решением Кремля о попытках заключения мира или перемирия с Украиной.
И в этом ключе важное, и вновь символическое, значение приобретает судьба защитников Мариуполя, вышедших из Азовстали и сдавшихся захватчикам. По косвенным данным мы можем с уверенностью предполагать, что этой сдаче предшествовали некие предварительные договоренности насчет «целевого обмена» защитников Азовстали на российских военнопленных. Трудно уверенно говорить об уровне договаривавшихся сторон, но, учитывая сформировавшуюся за эти месяцы символичность Мариуполя для обеих стран, это явно были даже не полковники и не только генералы. Если вспомнить, что приказ российскому министру обороны Шойгу «не штурмовать Азовсталь» давал в начале мая лично Путин под ТВ-камерами, вполне можно предполагать, что и в вопросе сдачи защитников Азовстали «под обмен пленными» также не обошлось без него.
И в сюжете с имитацией возмущения российской Госдумой и требованиями законодательного «запрета на обмен нацистских преступников» я вижу простое продолжение подлости и лживости нынешнего русского руководства в духе кидал из питерских подворотен: условный Путин дал непубличное согласие на проведение обмена, но, вполне очевидно, он не собирался исполнять эту договоренность и руками формально независимой от него Государственной Думы он же, поскольку мы понимаем степень независимости этой имитации органа законодательной власти в России, легко срывает договоренность. К сожалению, украинцам есть что вспомнить из подобной лживости рашистов. Чего стоит хотя бы расстрел русскими войсками т.н. «иловайского коридора» в августе 2014 года – тогда несколько батальонов украинцев, попавшие в Иловайский котел, разоружились под «честное слово русских офицеров» об обеспечении зеленого коридора на выход из котла и, естественно, были расстреляны русскими танками и артиллерией вместе с выходившими с ними гражданскими лицами. Мало кто знает наверняка, но смею предполагать, что, именно предвидя подобный обман со стороны русских, часть защитников Мариуполя и, в частности именно поэтому руководство полка Азов, остались на Азовстали. В то же время очевидно, что поскольку возможности лечения раненых на Азовстали практически обнулились, украинскому руководству было крайне важно попытаться спасти их жизни, пусть даже и передав в лазареты для военнопленных. К сожалению, тут мы вынуждены вспомнить, что рашистские войска, судя по имеющимся радиоперехватам и свидетельствам, как правило, не выполняют положения Женевских конвенций об обращении с военнопленными вне зависимости от их войсковой принадлежности. Тут напрашивается прямая аналогия с нацистами в годы Второй мировой войны – они весьма избирательно относились к вопросу соблюдения Женевских конвенций в отношении солдат советской армии – как правило, просто не соблюдали. Однако в случае той войны они, к сожалению, имели формальные основания для их несоблюдения, поскольку тогдашний Советский Союз, в отличие от, например, Великобритании и Франции, не был участником этих конвенций (соответственно, он не накладывал на себя обязательств гуманного обращения с военнопленными, но и снимал подобные обязательства со своих противников). В нашем же случае и Российская Федерация, и Украина являются подписантами соответствующих Женевских конвенций и различных дополнений к ним, что автоматически налагает на обе страны обязательства по гуманному обращению с военнопленными. И если Украина, как было неоднократно продемонстрировано, выполняет свои обязательства в отношении военнопленных, то Россия откровенно игнорирует их, как, собственно, и все остальное международное право. Подобные факты, очевидно, также будут фигурировать на послевоенном трибунале над рашистскими преступниками.
Возвращаясь к имитации «праведного гнева» думскими деятелями типа Вассермана и Володина стоит отметить, что, с одной стороны, пока что их «возмущение», насколько нам известно, все же не вылилось в какой-либо закон, угрожающий жизням сдавшихся защитников Мариуполя. С другой стороны, принятие любого подобного документа автоматически расширяет скамью подсудимых на послевоенном трибунале для всех думских деятелей, голосовавших за него, поскольку означает явную и публичную демонстрацию Россией неисполнения упомянутых Женевских конвенций о военнопленных, что автоматически трактуется как преступление против человечности.
Наконец, одно дело «продавать» населению своей страны виртуальный «нацизм украинцев», и другое дело на судебном заседании хотя бы даже и шемякиного суда России доказывать «нацизм» конкретных солдат – результат может оказаться непредсказуемым для самих судей, которым, очевидно, тоже найдется место на скамье подсудимых послевоенного трибунала. Если добавить к этим соображениям неоднозначность восприятия населением России возможности возврата смертной казни после изгнания России из Совета Европы, стоит признать, что у сдавшихся защитников Мариуполя небольшие шансы быть осужденными (в нарушение всех упомянутых конвенций) на смертную казнь в Российской Федерации, но, к сожалению, гораздо большие шансы быть подло убитыми рашистами в нынешних местах содержания военнопленных.
Поэтому сейчас вся Украина с замиранием сердца следит за судьбой попавших в руки рашистов защитников Мариуполя и все еще остающихся защитников Азовстали и сможет с облегчением выдохнуть только после их возвращения на неоккупированную территорию.
