Санкционное кольцо вокруг Ирана стягивается все сильнее. По признанию лидеров страны она переживает наиболее тяжелый кризис за последние десятилетия.

Нефтяной экспорт, который в апреле 2018 года составлял 2,5 млн. баррелей в день к февралю текущего года сократился в два раза и после ужесточения американских санкций по некоторым оценкам еще уменьшился до 0,7 млн. баррелей в день. От импорта иранской нефти отказалась сначала Индия, а теперь и Китай. Последнее особенно болезненно для Тегерана, так как на торговую поддержку Пекина очень рассчитывали с учетом весьма напряженных отношений Поднебесной и США.

МВФ прогнозирует, что в 2019 году ВВП Ирана – после сокращения на 1,5% в прошлом году – сократится на 3,6%. По прогнозу Всемирного банка, падение реального ВВП в текущем году составит 6%.

Все это значительно уменьшает приток иностранной валюты в экономику страны и имеет вполне отчетливый синергетический эффект. Санкции не только подрывают финансовые основы Ирана, но и приводят к тому, что нефтяная и за ней газовая отрасли будут все больше деградировать. С ними нефтехимическая, а потом и другие отрасли промышленности. В свою очередь это бьет как по внутреннему потреблению, так и по экспорту.

Иллюстрацией служит Венесуэла. Пусть и при других начальных условиях, но падение добычи, а затем и экспорта нефти произошло не только в результате санкций, а из-за деградации отрасли, потом энергетики. Из-за возникшей положительной обратной связи в состояние коллапса пришла вся экономика.

Конечно, Иран — не Венесуэла, ситуация несколько иная и возможности государств разные. Тем не менее, без иностранной валюты невозможно купить запасные части для добычи нефти, о новых технологиях уже и не говорим. Эффект будет усиливаться, что грозит прилетом не одного, а целой стаи черных лебедей.

Как будет выходить иранское руководство из углубляющегося кризиса сейчас сказать трудно. В данном контексте интересно рассмотреть воздействие санкций на сателлитов и клиентов Ирана, которых он наплодил во многих странах и регионах.

Кризис коснулся не только жителей страны. Он стал проблемой и для его союзников — вооруженных группировок, которые он использует для поддержания своего внешнего влияния. За последние годы, особенно после так называемой ядерной сделки с США, способствовавшей оживлению иранской экономики, они привыкли к щедрому финансированию. По оценке Foundation for Defense Democracies, режим тратил на них миллиарды долларов ежегодно.

Теперь сателлиты и союзники жалуются, что денег стало меньше. В газете The New York Times боец одного из подразделений в Сирии, пользующегося поддержкой Ирана пожаловался, что «Прошли хорошие времена», так как недавно ему урезали зарплату на треть и лишили бонусов.

Ливанское движение Хезболла, признававшее ранее, что существует в основном за счет денег из Тегерана, теперь собирает пожертвования. Один из представителей организации заявил, что «Мы здесь не из-за денег.  Мы готовы проливать кровь за то, во что верим. Но нам надо кормить наши семьи».

Поддержка боевиков за рубежом — важнейшая часть иранской внешней политики. Она определяется, в том числе идеологией «продолжения исламской революции» и юридически закреплена в  конституции Ирана. Режим рассматривает это как «священный долг, который состоит в экспорте революции и борьбы с предполагаемыми угнетателями».

Второй основой иранской внешней политики является превращение страны в региональную сверхдержаву. При этом рамки региона не ограничиваются Персидским заливом, а распространяются минимум на Ближний Восток, а возможно и Северную Африку.

Для достижения такой цели поддерживаются шиитские ополченцы в Ираке, повстанцы-хуситы в Йемене, ливанская Хезболла и вооруженные группировки в Палестине. Лояльные Тегерану отряды под командованием Корпуса стражей исламской революции (КСИР) активно действовали в Сирии, включая дивизию «Фатимиюн», созданную из афганских беженцев.

Командующий КСИР генерал Мохаммад али Джафари сообщил, что при участии Ирана за рубежом вооружены и подготовлены «тысячи бойцов». «Это около 200 тысяч молодых людей в Сирии, Ираке, Афганистане, Пакистане и Йемене».

Только на поддержку режима Башара Асада, по оценке Надима Шехади из университета Тафта, а также специального посланника ООН Стефана де Мистуры, Иран тратил от $13 до $14 млрд. в год. На содержание Хезболлы, по данным генерального штаба Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ), от $700 млн. до $1 млрд. Еще около $100 млн. — на палестинские группировки. Десятки миллионов — на повстанцев в Йемене.

Как уже сказано выше, ресурсов из-за санкций и общего кризиса в экономике становится все меньше. Прорвать блокаду продажей лишней нефти на внутреннем рынке через энергетическую биржу не получилось. Волей неволей приходится сокращать расходы на содержание иностранных боевиков

Как писала газета The New York Times, в шиитском ополчении и палестинских отрядах, находящихся в Сирии, заявили, что их жалованье сократили, еда стала хуже, а семей лишили бесплатного жилья. Ветеран Хезболлы рассказал, что его соратники перестали получать доплаты — на семью, транспортные расходы и «работу за пределами Ливана». Другой заявил, что ему урезали зарплату, выразив беспокойство, что в таких условиях «врагам будет проще вербовать шпионов среди людей, нуждающихся в деньгах». Источник газеты The Washington Post  в руководстве Израиля сообщил, что некоторым сторонникам Хезболлы сократили зарплаты на 40%.

Функционер Хезболлы, комментируя ситуацию из Бейрута, заявил, что движению приходится сокращать расходы. Агентству АР ливанский эксперт по Хезболле Ибрахим Байрам сообщил, что на закрытом совещании, состоявшемся в середине прошлого года, руководство движения призвало «немного затянуть пояса».

Уже в августе прошлого года лидер Хезболлы Хасан Насралла признал, что «эффект от санкций, конечно, будет». Тогда же сообщалось, что организация усилила сбор пожертвований. Видимо кампания оказалась не очень удачной или Иран еще больше сократил финансирование, что вполне вероятно, но лидеру пришлось просить увеличить пожертвования. «Те, кто поддерживает сопротивление, должны активизироваться, потому что мы сейчас ведем битву. Те, кто нам помогает, должны поддержать джихад своими деньгами».

Вообще на войне стреляют и убивают. Хотя руководство Хезболлы не хотело ввязываться в сирийский конфликт, но финансирование Ирана сделало свое дело. Агентство АР приводит данные, что около 2 тысяч бойцов движения были убиты, тысячи других ранены. Отсюда возросшие материальные затраты, в том числе пособия семьям погибших и оплата лечения раненных, а также их последующая реабилитация. Не удивительно, что движение начало сокращать свое присутствие в Сирии.

Санкции также препятствуют поставкам иранской нефти Дамаску, ранее переправлявшейся танкерами через Суэцкий канал. По информации газеты The Wall Street Journal, поставки, игравшие важную роль для поддержания власти Башара Асада, прекратились в начале этого года, вызвав дефицит топлива в районах, подконтрольных правительству. Как сообщает Radio Farda — подразделение Радио Свобода, вещающее на персидском языке — со ссылкой на официальную сирийскую прессу, танкеры не заходили в местные порты уже полгода. Это объясняется «остановкой кредитной линии, открытой Ираном для Сирии».

Конечно, в нынешней обстановке иранское руководство полностью не откажется от поддержки иностранных боевиков, так как это будет означать полное крушение внешней политики и непредсказуемым образом отразится внутри страны. Тем не менее, размер поддержки будет значительно сокращен, что может привести к существенному изменению политической конфигурации на Ближнем и Среднем Востоке и в регионе Персидского залива.

image
(Пока оценок нет)