Еврокомиссар по вопросам обороны Андрюс Кубилюс призвал страны ЕС быть готовыми к уменьшению военного присутствия США на континенте и самостоятельно усиливать оборонные возможности. Об этом он заявил в интервью литовскому вещателю LRT.
Кубилюс подчеркнул, что в долгосрочной перспективе присутствие США в европейской обороне, вероятно, уменьшится, поскольку американцы больше сосредоточатся на Индо-Тихоокеанском регионе.
«Мы должны осознавать постоянное уменьшение участия США в европейской безопасности и быть готовыми взять на себя ответственность», – заявил еврокомиссар.
«Я постоянно повторяю цифры: 450 миллионов европейцев не должны умолять 340 миллионов американцев защитить Европу от 140 миллионов россиян, которые не могут справиться с 38 миллионами украинцев», – добавил Кубилюс.
Он подчеркнул важность инвестиций в собственную оборонную промышленность и необходимость стратегического лидерства в Европе.
«Это требует очень четкого стратегического понимания от лидеров и глав государств, а также реальных решений. Мы должны развивать собственное производство. Это наша общая задача, и мы над этим работаем», – добавил он.
Кубилюс также предостерег от хаотичного разрыва в трансатлантических отношениях и призвал к постепенному и взвешенному подходу в реформировании европейской системы безопасности.
«Есть еще много вопросов, но мы должны подходить к ним постепенно, потому что гораздо хуже быть неподготовленными или вступить в гневный и хаотичный развод с американцами», – подытожил он.
Кубилюс также считает, что Россия не обладает той силой, которую ей часто приписывают, и не способна выиграть войну против Украины.
На вопросы в связи с создавшейся ситуацией согласился ответить в интервью «Зеркалу» белорусский политолог, директор Совета по международным отношениям «Минский диалог», доктор политики и международных отношений в Уорикском университете (Великобритания) Евгений Прейгерман.
— Насколько прав еврокомиссар Кубилюс, говоря, что Штаты собираются уходить из оборонной системы Европы и все больше концентрироваться на Индо-Тихоокеанском регионе?
— Есть стопроцентная вероятность такого развития событий. Именно вот такие процессы и будут происходить. Переносится и внимание, а за вниманием следует и материальная основа в виде финансовых средств, которые идут на вооружение и вообще военную политику. Силы, средства, и сами военнослужащие, и их вооружение – всё это, конечно же, переносится постепенно, но уверенно на Индо-Тихоокеанский регион.
Это не какое-то новшество со стороны администрации Трампа. В общем, как минимум процесс идёт ещё со времён Барака Обамы, который объявил знаменитый поворот США в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона. Но другой вопрос, что, конечно, в начале он шёл вялотекуще, больше на уровне политических деклараций и какого-то базового осознания вообще происходящего в мире. Ну а теперь уже все констатируют, что, конечно же, будущее планеты — это, в первую очередь, прямое противостояние Китая и США как такая главная ось вообще мирового развития, мирового противостояния. Ну и поэтому, понятное дело, это всё зафиксировано в доктринальных документах США, опять же, не только сейчас при Трампе.
Кстати, пока при новом сроке Трампа не было обновлённых доктринальных документов в области национальной безопасности, но при его первой администрации, а потом при администрации Байдена всё это конкретно в доктринальных документах было закреплено. Поэтому это будет происходить. Это просто потребность жизни.
И почему я подчёркиваю, что это всё длится уже не первый год, а как минимум полтора десятилетия? Потому что, в общем-то, сейчас, если почитать заголовки, может сложиться впечатление, что как будто вчера это всё началось и вот вдруг задвигались европейцы в плане собственной военно-промышленной автономии и способности обеспечивать безопасность при сокращающемся участии американцев.
— А сейчас всё дело в роли Трампа?
— Понятное дело, что да, как раз здесь уже фактор Трампа очень ярко играет. Именно он их заставляет так быстро двигаться, но при этом всё равно важно подчеркнуть, что это процесс долгоиграющий, хотя, безусловно, неизбежно то, что США будут всё больше уходить из Европы. При этом, правда, тоже отметим, что это не значит, что они оттуда вообще смоются, и полностью прекратят своё присутствие. Потому что это тоже не совсем в их интересах. Как минимум, в их интересах иметь какое-то серьёзное право голоса в определении того, какой политический и военный курс Европа продолжит развивать, даже при сокращённом участии американцев.
И с другой стороны, я думаю, мало кто в военно-промышленном комплексе США, в тех громадных компаниях, которые играют, мягко говоря, не последнюю роль в выработке внешней политики, будет отказываться от совершенно очевидных, падающих им сейчас в руки всё новых многомиллиардных заказов. Поэтому тут тоже не надо преувеличивать, что США взяли развернулись, ушли, и больше их там нет. Но то, что будет сокращение этого участия и то, что это потребует и требует от европейцев решений, это совершенно очевидно.
— А способна ли Европа оперативно сориентироваться и быстро принять общее, консенсусное решение о том, как ей перестроить собственную систему обороны с учетом ухода такой ее мощной части как базы США?
— Ну, вот насколько сами страны ЕС готовы к чему-то прийти — это вопрос вопросов. Потому что, опять же, ситуация с одной стороны новая, так как Трамп вот таким бульдозером едет и показывает, что он уже больше не собирается как-то тянуть время и мямлить, как было в предыдущие полтора десятилетия, с выходом или переносом внимания и материальных, военных вложений США из Европы на Азиатско-Тихоокеанский регион. То есть, вот это создаёт как бы такой момент новшества.
Но, с другой стороны, если мы посмотрим вообще на историю европейской интеграции, то практически не успела она начаться в середине прошлого века, как сразу же стали раздаваться голоса (ещё тогда, конечно, на пике холодной войны) о том, что необходимо повышать европейскую автономию стратегическую, в том числе в военно-промышленном комплексе. Достаточно быстро возникла, например, идея так называемого Западно-европейского Союза, который должен был быть неким военным элементом при всей Европе. То есть, поначалу это даже ещё не Европейский Союз называлось, были другие, разные европейские объединения, сообщества. И вот Западно-европейский Союз где-то пять-шесть десятилетий существовал и всё время декларировал, что вот через него Европа достигнет этой самой стратегической автономии. Но что-то ничего не получалось, а зависимость от США только росла. И потом в начале нулевых этот Западно-европейский Союз просто незаметно ни для кого растворился.
То есть, с одной стороны, мы можем сказать, что это какая-то история из прошлого, не очень относящаяся к сему дню, но я думаю, что она всё же нам даёт понять, насколько структурно тяжело по-настоящему Европейскому Союзу осуществить планы, о которых говорит Кубилюс. Более того, они же сейчас закреплены в некоторых документах. Вот пару месяцев назад Кубилюс вместе с Каллас выпустили так называемый совместный неофициальный документ — Joint White Paper он назывался, и в нем тоже описывается, как будет развиваться военная сфера, как будет осуществляться военно-промышленная милитаризация в Европе. Конечно, заявить много всего можно. Европейцы, в принципе, чемпионы по громким заявлениям, но структурно, честно говоря, я думаю, сделать это в том виде, в котором заявляется, им будет очень и очень сложно.
Здесь можно перечислить факторы. Начнём с того, что традиционно европейские государства, а их в рамках Евросоюза 27, представляют самые разные регионы, соответственно, самые разные восприятия угроз в области безопасности, культуры самые разные, и внутриполитические дискурсы самые разные. Поэтому договориться им, сойтись в едином мнении очень сложно. Взять, к примеру, Испанию и Эстонию. Иногда их может разделять намного больше вещей, чем объединять. Уже здесь выйти на какое-то единое видение будет тяжело, потому что в определении этого единого видения главное — это восприятие совместных угроз и степени этих угроз. И понятно, что когда эстонцы, страны Балтии, Польша говорят о российской угрозе с той интенсивностью и в той степени, в которой они это говорят, то это воспринимается в какой-нибудь Португалии, Испании или на Кипре как не совсем релевантная для их собственных сфер безопасности угроза. То есть, это первый фактор.
Второе — общественное мнение, которое тоже очень сильно будет играть роль по мере того, как углубляются социально-экономические проблемы, как всё больше средств тратится на вооружения, как всё больше сказывается разрыв отношений в энергетике, например, с Россией. И мы всё больше будем видеть внутриполитическое отражение этих процессов, которое тоже будет мешать всем этим задумкам и приводить к власти те силы, будь то правые, крайне правые или крайне левые, которые будут ставить под вопрос все эти устремления.
— И что же может помочь ЕС в такой ситуации? Как ему быть?
— В целом, даже если просто технически говорить о возможности реализовать все те планы, о которых говорит Кубилюс, это будет сложно, если Евросоюз не найдёт возможность как-то восстановить отношения с Россией в плане энергетики. И ещё более сложно европейцам будет как-то балансировать социалку и развитие военной сферы, если и социалки станут сокращать.
Поэтому, совершенно однозначно, им придется выходить на какое-то успокоение ситуации на востоке, на какую-то модальность сосуществования, которая будет позволять сотрудничество и выгодные цены, в том числе по энергетике с Россией, как бы это тяжело ни было и как бы это не казалось неправильным многим как в Евросоюзе, так и в России.
Насколько они способны это сделать в перспективе нескольких лет, это тоже большой вопрос. Перед нами некая развилка, которая может нас уже в ближайшие месяцы привести либо к действительно тропе по постепенному окончанию войны между Россией и Украиной, либо к ещё большему кризису. Если, не дай Бог, этот кризис случится, он может быть общеевропейским. И тогда тоже сложно прогнозировать, как и что здесь будет дальше развиваться. Поэтому говорить о каких-то чётких планах в этих условиях, честно говоря, сложно.
Да и Европейский Союз, я думаю, тоже сам по себе пришёл к некоему моменту истины. Потому что дальше, особенно в сфере внешней политики и политики безопасности, полноценно развиваться как какой-то игрок, претендующий на стратегическую автономию, на громкий голос в международных делах, он не сможет без существенных реформ вообще всей институциональной системы ЕС. Внешняя политика и сфера безопасности остаётся в Европейском Союзе наднациональной. То есть, там решения должны приниматься консенсусом всех стран, и Еврокомиссия или Европейская служба внешних действий самостоятельно ничего навязывать не могут. Но это же и блокирует вообще возможность рациональной политики. То есть, она остаётся всегда в области внешней политики замедленной на уровне какого-то наименьшего общего знаменателя. И пока мы видим, что с каждым, если не днём, то месяцем вот такая ситуация, институциональный такой тупик, он всё больше загоняет Европу на какие-то геополитические задворки.
Насколько они смогут реформироваться и выйти из этих задворков через собственные реформы, тоже большой вопрос. Никакого чёткого плана пока не предвидится и непонятно вообще, как в существующих политических и институциональных реалиях Евросоюз может к нему двигаться.
