В Институте Археологии и Этнографии Национальной Академии Наук Азербайджана ведутся работы по изучению древнего населения Азербайджана. Одним из направлений, призванных осветить такие стороны жизни древних людей, как их строение, расовый тип, болезни, является физическая антропология. Осознавая необходимость донесения до широкого читателя новых данных науки, на наши вопросы согласился ответить антрополог, доктор философии по истории, доцент, ведущий научный сотрудник Центра 
Антропологии Института Археологии и Этнографии Национальной Академии Наук Азербайджана Дмитрий Кириченко.
— Дмитрий Александрович, когда вы лично проводили последние антропологические изучения костных останков из древних погребений?
— Недавно. Буквально 20 мая я в Музее Археологии и Этнографии НАНА (директор музея Ф.Э. Гулиев) провел краниологические и палеопатологические исследования черепов, происходящих из некрополя Бузеир Лерикского района, из селения Хыныслы Шемахинского района, катакомбных погребений Мингячевира, грунтовых погребений Гиджаноба из Гусарского района, Сандыгтепе V из Губинского района.
— Они все относятся к одной эпохе?
— Нет, конечно же. Череп мужчины из некрополя Бузеир относится к эпохе поздней бронзе-раннему железу, т.е. к концу II- началу I тыс. до н.э., женский череп из Хыныслы – к периоду античности, черепа из Мингечаура, Гиджаноба и Сандыгтепе V – к поздней античности и раннему средневековью.
— И что, по вашему мнению, является главным результатом ваших исследований?
— Главным, я бы сказал, является то, что почти все эти черепа принадлежат к одному и тому же антропологическому типу – каспийскому.
— Можно как-нибудь поподробней для неподготовленного читателя? Давайте подумаем и о тех людях, которые не заканчивали исторический факультет.
— Что ж, науку в массы, так сказать. Каспийский антропологический тип южной ветви европеоидной расы – характерный исключительно для автохтонного населения Азербайджана и Южного Кавказа, в том числе. Для него характерен средний рост, долихо-мезокефальная форма головы (т.е. равномерно вытянутая в длину и ширину – прим. З.М.) сильное развитие третичного волосяного покрова тела, слегка смугловатый цвет кожи, узкое лицо, слегка выпуклый нос и темная пигментация волос. Это тип был преобладающим в Азербайджане, можно сказать, что еще с эпохи мезолита, т.е. еще 12 тысяч лет назад, и представлен во все исторические периоды на территории нашей республики, вплоть до настоящего времени.
— О чем еще могут рассказать черепа этих людей, умерших в столь далекое от нас время?
— Как ни странно, и мало, и много одновременно. Например, мужчина, чей череп найден в некрополе Бузеир, страдал от зубной боли. На его втором левом верхнем премоляре (второй зуб из двух после клыка) есть следы кариеса. На черепе из катакомбного погребения Мингячевира есть два искусственных отверстия. Одно из них – это след от проникающего ранения в голову, нанесенного оружием в виде клевца – остроносого боевого топора, предназначенного для пробивания доспехов, в нашем случае, возможно, – шлема. Это ранение, по-видимому, стало причиной тяжелого и быстрого патологического процесса, скорее всего, отека мозга. Именно для снятия отека была проведена хирургическая операция – трепанация, просверлено отверстие в черепе. Но поскольку нет следов заживления на костной ткани вокруг отверстия, то человека спасти не удалось.
Потом на этом же черепе присутствует т.н. «кость инков», т.е. костный треугольник, образовавшийся из-за несросшегося шва между чешуей затылочной кости с телом затылочной кости. Также на некоторых черепах присутствует и метопический шов, иначе называемый и тригоноцефалией, и cribra orbitalia – поротические изменения в верхней стенке орбиты глазниц черепа. Все это может служить признаками того, что эти люди жили с анемией или постоянно переносили холодовой стресс, что не удивительно, ведь в те времена климат был холоднее, чем сегодня.
На мужском черепе из Гиджаноба есть следы остеомы – опухоли кости. На женском черепе из грунтового погребения Сандыгтепе V присутствуют следы трепанации методом прорезывания, на этот раз, вероятно, выполненной уже не в медицинских, а в ритуально-символических целях. Может быть, здесь мы имеем дело с тем, что часть кости была взята в качестве амулета-трофея или же данная манипуляция связана с религиозными верованиями и традициями, заключавшимися в том, чтобы взять часть тела умершего, как оберег или «на память» о ней.
— То есть, узнавая о том, чем эти люди болели при жизни или отчего умерли…
— Мы начинаем сопереживать им. Мы не знаем их имен, но черепа музейных экспозиций перестают отпугивать тех, кто реально интересуется историей своего народа, своей страны. Эти люди, чьи кости лежат под стеклянными витринами экспозиций, становятся нам, если можно так сказать, ближе. Мы начинаем думать о них не как об экспонатах, а как о настоящих людях. И вполне может быть, что кто-то из них является самым настоящим прапрапрапрадедушкой или прапрапрапрабабушкой посетителя музея. Или вашими, или моими, или ваших родственников, или моих, друзей, знакомых.
— Раз мы заговорили о родственных узах, то кем все-таки в этническом плане были эти люди? Кому из современных народов они близки?
— Смотрите, я уже говорил о том, что эти черепа относятся к каспийскому антропологическому типу, к которому принадлежат в настоящее время современные народы Азербайджана и части Дагестана. Но обычай искусственной деформации головы (черепа), отмеченный у этих черепов, говорит о внешнем влиянии. Мы знаем, что на Кавказе в эпохи неолита, халколита и бронзы существовал этот обычай, но потом он был забыт и не практиковался. Лишь в эпоху поздней античности и в раннем средневековье, во I/II – IV/V вв., в связи с проникновением на территорию Кавказской Албании кочевых народов – сарматов, аланов, гуннов, маскутов – этот обычай вновь возродился. Эта традиция стала, возможно, признаком принадлежности к элите тогдашнего общества, или его применяли отчаянные модники. В любом случае, данные племена, принесшие с собой этот обычай, растворились в преобладающем автохтонном албанском населении и в дальнейшем вошли в состав современного населения Азербайджана.
