Террористический акт в иранском городе Ахваз наглядно свидетельствует, что обстановка на Ближнем и Среднем Востоке все больше накаляется и имеет тенденцию к возрастанию хаоса.
Наблюдается определенная динамика этих событий. Протесты в Иране зимы-весны и начала лета носили по большей части экономический характер и начались в персидских провинциях, затем расширились на национальные окраины.
Недостаток воды и перебои с ее поставками уже сдвинули протесты к югу в арабские регионы на западе Ирана. В частности, в провинцию Хузестан и Басру. Все это свидетельствует, по крайней мере, о двух вещах.
Во-первых, внутренняя ситуация в Иране остается напряженной и нет пока признаков ее разрешения. Весьма вероятно, что наряду с экономическими и финансовыми требованиями все чаще будут звучать и политические.
Во-вторых. У иранской власти нет никаких рецептов лечения все углубляющейся болезни экономики, финансов и стабилизации внутреннего положения. За исключением одного. Усилить внешнеполитические авантюры, добиться любой ценой хоть какой-то победы, пусть даже чисто пропагандистской и тем самым попытаться оправдать свои просчеты внешними неблагоприятными факторами.
Кстати, последним в Тегеране занимаются весьма активно. В террористическом акте в Ахвазе были обвинены арабские соседи по Персидскому заливу, США и конечно, Израиль.
С последним получилось даже с элементом некоторой иронии. В Иране является хорошим тоном во всем обвинять Израиль и заявлять о готовности уничтожить «сионистское образование». Интересно, на какой ответ Тель-Авива в иранской столице рассчитывали? Что там будут to sit back and wait for the stick that will break the camel’s back — сидеть сложа руки и ждать когда соломинка переломит спину верблюда, то есть ждать у моря погоды. Это явно не в привычках израильских властей.
При таком уровне угроз и реальных действий, в частности, со стороны Хезболлы, которая у Тегерана на коротком поводке, соответствующие действия израильских спецслужб вполне ожидаемы. Тем не менее, из этого совершенно не следует, что они имеют отношение к теракту в Ахвазе.
Сепаратисты провинции Хузестан взяли на себя ответственность, а затем отказались от нее. Также появилось видео, в котором представители ИГИЛ заявляют о своем участии в нападении.
Насчет ИГИЛ есть определенные сомнения. Слишком часто эта организация пыталась заявить о своем участии в терактах, а потом выяснялось, что это примитивный фейк.
В отношении сепаратистов Хузестана следует быть более внимательными. Протесты явно смещаются в национальные окраины. Стратегическая важность, в частности, Хузестана в том, что там добывают значительное количество нефти. Это проблема со всех сторон.
В ожидании американских санкций Южная Корея отказалась от покупки иранской нефти. Есть все основания полагать, что на этом негативный для Тегерана процесс не остановится, а будет нарастать.
В таких условиях дестабилизация в южных арабских нефтедобывающих провинциях может еще больше обострить быстро приближающуюся проблему санкций. Стоит ли договариваться о поставках нефти с Ираном, если у него на нефтепромыслах неспокойно.
И в этом Тегерану некого обвинять, кроме самого себя. Искать внешних покровителей и вдохновителей терактов можно и даже их найти. Реальных или виртуальных. Однако это нисколько не уменьшает проблему, если ее не решать. Вот как раз этого и не видно.
Не следует удивляться, что в мире есть конкретные силы, желающие нанести Ирану ущерб. В любом виде, в том числе и через теракты. Тегеранский режим создал множество проблем в отношениях со своими соседями. Ближними и дальними.
Участие в сирийской авантюре во всех смыслах дорого обходится режиму. Как в потерях в людях, технике, так и в экономике и, самое главное, в финансах. Война — дорогое удовольствие. Тем более, если она ведется на определенном удалении от собственной территории.
Деньги и ресурсы уходят не в собственную экономику, а на удовлетворение геополитических амбиций. И самое главное, они никак не соразмерны с возможностями.
Так что внутренняя напряженность и рост протестной активности вполне коррелируются с очевидными внешнеполитическими провалами. В той же Сирии.
Начнем с того, что под давлением России и Турции пришлось, по крайней мере, отложить наступление на провинцию Идлиб. Тем самым не решена важнейшая стратегическая задача — восстановление контроля над большей частью территории страны. Более того, очевидно, что Турция из Идлиба уходить в обозримом будущем не собирается, и нет никаких возможностей, в том числе военных, заставить ее сделать это.
Второй не очень приятный для Тегерана и Анкары факт состоит в том, что нет перспектив вытеснить курдов с территории на восточном берегу реки Евфрат. В том числе и из нефтеносных районов. Чтобы не произошло в Идлибе, но этот факт в треугольнике Россия-Иран-Турция даже не обсуждается. Значит, что вторая стратегическая цель Тегерана и затем Дамаска тоже неосуществима в обозримой перспективе.
Именно курдский фактор начинает сказываться на положении в Иране. Он имеет в этой стране давнюю историю и, похоже, что она проявляет признаки повторения.
Неспокойно и на границе с Пакистаном в провинции Белуджистан. Корпус стражей исламской революции (КСИР) сообщает о столкновении на пограничном переходе в городе Сараван как раз на пакистанской границе. Другими словами, пояс нестабильности теперь протянулся с запада на юго-восток. Тот факт, что какое-то количество террористов бойцы КСИР ликвидировали, а «Другие члены террористической группировки бежали в соседнее государство» означает только одно — столкновения будут продолжаться и расширяться.
Вся совокупность событий подтверждает, что сирийская авантюра тяжелыми гирями висит на политике Ирана. При этом просматривается некоторое подобие ситуации на востоке Украины для Москвы и в Сирии для Тегерана.
И Россия, и Иран не могут уйти из этих стран, так как рискуют оказаться перед лицом сильнейшего внешнеполитического поражения с непредсказуемыми для нынешних властей в обеих столицах последствиями. Не только в международном смысле, но и во внутреннем.
Правящие лидеры настолько связали себя с двумя внешнеполитическими и военными авантюрами, что уже психологически не могут позволить себе даже небольшое отступление.
Отсюда следуют следующие выводы.
Первое. Иран будет продолжать оказывать военную поддержку режиму Асада в надежде, что как-то откроется окно возможностей. То ли США устанут поддерживать курдов и умеренных оппозиционеров, то ли случится какое-то непредвиденное событие, которое круто поменяет расклад сил в международных отношениях.
Второе. Позиция Индии и Китая в отношении импорта иранской нефти, особенно первой, остается неопределенной. В Дели в последнее время серьезно укрепили свои отношения с Вашингтоном и как иранский вопрос скажется на них, и захотят ли в Индии вести с США рискованную игру не очень ясно.
Третье. Тегеран попытается сыграть на противоречиях Москвы и Пекина с Вашингтоном, демонстрируя сближение в надежде на экономическую и финансовую поддержку с их стороны. Надежда весьма хлипкая, так как у Китая и, особенно у России, своих проблем, в том числе финансовых хоть отбавляй. К тому же Кремль не прочь нарастить собственный экспорт нефти за счет ухода Ирана с рынка из-за санкций.
Теракт в Ахвазе показывает, что Иран ожидают нелегкие времена.
