Об итогах саммита ШОС, прошедшего 9-10 июня в китайском городе Циндао, и о том насколько данная организация работает, рассказал «Зеркало» эксперт по Ближнему Востоку, иранист Игорь Панкратенко.
С приходом Трампа политическая конъюнктура поменялась. И если раньше страны ШОС видели в этой организации защиту себе, то сейчас это не так, особенно для Ирана. Сможет ли на этот раз Иран выбить у стран ШОС иммунитет своей экономике?
— Честно говоря, я не припомню, чтобы при создании ШОС кто-то обещал ее участникам, равно как и наблюдателям, и партнерам по диалогу, какую-то защиту в случае их конфликта с третьей стороной. Больше того, все годы своего существования Организация подчеркнуто дистанцировалась от подобных конфликтов и любой военно-политической составляющей в своей деятельности. Если хотите — это и есть одна из составляющих того «шанхайского духа», о котором сейчас много говорят после прошедшего в Циндао саммита.
Поэтому, если политики и эксперты в отдельных странах всерьез считают, что ШОС — это такая структура, которая встанет на их сторону в противостоянии, например, Москва-Вашингтон или Вашингтон-Тегеран, то они серьезно заблуждаются.
Что бы там ни говорилось, но именно Пекин формирует мировоззрение всей Организации и характер ее повседневной деятельности. Соответственно, ШОС, де-факто, работает на тех же принципах, что и китайская внешняя политика. А она, в свою очередь, достаточно специфична. В частности, в современной китайской политической культуре международное партнерство — в том числе и многостороннее — есть некое открытое акционерное общество, ОАО, главная задача которого — получение экономической и, отчасти, политической прибыли его участниками.
А это означает, что проблемы одного из акционеров с третьей стороной — это проблемы именно его, а не всего ОАО ШОС. В рамках общих проектов с тобой продолжат сотрудничество — однако бросаться за тебя в «бой», жертвуя ради этого своими интересами никто не будет.
Это, разумеется, несколько упрощенное толкование, и один из выдающихся китаистов России, Алексей Маслов, работы которого я читаю как учебник, меня, наверняка, за него покритикует, но — выглядит все именно так.
Что касается Ирана — то все произойдет именно в этом «стиле ОАО». Пекин уже заявил, что не намерен сворачивать своего экономического присутствия в Иране. Однако, здесь масса нюансов.
Главная интрига на этом саммите была между Россией и Ираном, и Пекином с Тегераном. Возможно, Иран пытался проверить своих партнеров на крепость. Как вы прокомментируете итоги встреч Хасана Рухани с президентом России Владимиром Путиным и Председателем КНР Си Цзиньпином?
— В ирано-российских отношениях все предельно ясно. Между Москвой и Тегераном наступило серьезное охлаждение, серьезное настолько, что вокруг некоторых деталей конфликта — в частности, о происходящем сейчас в Сирии, российская пресса молчит, что называется «наглухо». Кроме того, российские компании вслед за европейцами, сворачивают свое присутствие в Иране, и без того, мягко говоря, не впечатляющее. Так что, у иранского руководства есть все основания полагать, что на Москву как партнера в ближайшее время рассчитывать не стоит. Более того, партнерство с Россией вообще — для Тегерана, как там считают, дело не просто бесперспективное, но и порой весьма опасное, спиной не стоит поворачиваться.
С Китаем же — все интереснее. Накануне приезда в Циндао Рухани объявил о новом векторе внешней политики Ирана, который назван «взглядом на Восток». То есть, по сути, продекларирован курс на установление стратегического партнерства с Пекином. Что, в общем, достаточно логично, поскольку, как заметил в недавнем разговоре со мной один из специалистов китайской Академии общественных наук, «а куда же ему в нынешней ситуации еще смотреть?»
Но вот здесь и начинаются те нюансы, о которых я упомянул, отвечая на первый вопрос. Начнем с того, что в окружении иранского президента, по всей видимости, нет ни одного серьезного специалиста по Китаю, который объяснил бы Рухани пару моментов. Как то, что Пекин не пойдет ради Тегерана на обострение отношений с Вашингтоном, и без того сейчас достаточно непростых. Как и то, что в отношениях с КНР — после избрания президентом, а особенно — после подписания Венских соглашений — Рухани и его окружение усердно и старательно нагородили массу проблем. От игнорирования интересов китайского бизнеса в Иране до этой фееричной идеи о собственном «Шелковом пути» в партнерстве с Нью-Дели, через Азербайджан в Россию и далее в Европу.
Ни для кого не секрет, насколько серьезное значение придает Пекин и лично товарищ Си Цзиньпин инициативе «Пояс и Путь». И тут администрация Рухани, вся из себя такая «ни Запад, ни Восток», заявляет: «Нам это неинтересно, мы наш, мы новый путь построим». Причем в сотрудничестве не кем-нибудь, а с Индией, которая все более плотно партнерствует с США, в том числе — и в вопросах «сдерживания Китая». Естественно, руководство КНР с недоумением отнеслось к этому шагу. И хотя публично реагировать не стали, но — «осадок остался».
И это далеко не полный перечень, скажем так — «недоумений» Пекина от действий администрации Рухани. И президенту Ирана теперь нужно будет сильно постараться, чтобы этот, созданный при его участии в ирано-китайских отношениях негатив устранить.
Так что, говорить о том, что сейчас между Тегераном и Пекином возникнут какие-то очень особые отношения — как минимум преждевременно. На встрече в Циндао китайская сторона достаточно ясно дала иранской делегации это понять, поскольку ни к каким серьезным договоренностям там не пришли, стороны взяли паузу. Руководство Китая действительно готово развивать партнерство с Ираном по самому широкому кругу вопросов и готово к реализации серьезных экономических проектов. Но — не в ущерб при этом своим отношениям с США, и совсем не в том антизападном ключе, на который рассчитывает Тегеран.
Что, в свою очередь, создает очень неслабую интригу, которую, разумеется, нам предстоит пристально отслеживать, слишком уж большое влияние может оказать ирано-китайское партнерство на дальнейшее развитие событий в регионе и мире.
В экспертной среде и у журналистов распространено следующее мнение: «да, в какой-то момент ШОС являлся главной и самой действенной организацией восточного полушария, альтернативой западным. Причем как с экономической точки зрения, так и с политической. Но ситуация вокруг Ирана, Китая и России показала, что ШОС — это фейк, просто набор стран». Вы согласны с подобным утверждением? Насколько вообще эффективна и действенна эта организация?
— Как я уже сказал в начале нашей беседы, воспринимать ШОС как нечто «антизападное», альтернативное и вообще как некое «восточное анти-НАТО» — серьезное заблуждение и откровенное «натягивание совы на глобус». Скажу резче — признак профессиональной некомпетентности. И нужно говорить не о фейковости ШОС, а о некоей причудливой деформации в мозгу политиков и экспертов — сначала напридумывали Организации совершенно несвойственные ей качества, а потом обвинили ее в том, что таковых не обнаружилось.
Действительно, все годы существования ШОС один из ее участников и основателей пытается придать ей некий антизападный характер. Более того — представить ее чуть ли не как предтечу многополярного мира, что совсем уж чистой воды геополитическое фэнтези. По одной простой причине — ни Китай, ни ставшая в прошлом году полноправным участником Организации Индия никакой такой «многополярностью» не озадачиваются. Делая ставку на наращивание собственного экономического и внешнеполитического потенциала, работая над созданием благоприятных геополитических и региональных конфигураций.
И потому Пекин все эти годы достаточно успешно блокирует попытки «политизировать» или даже «военизировать» ШОС, втянуть ее в противостояние с США. Ориентируя при этом ее участников на чисто экономическую деятельность — реализацию инициативы «Пояс и Путь».
И вот здесь Организация, на мой взгляд, вполне эффективна. Во всяком случае, саммит в Циндао показал, что практически все государства, участвующие в работе ШОС, в той или иной мере не только прониклись стратегической значимостью инициативы «Пояса и Пути», не только активно сопрягают с ней планы своего социально-экономического развития, но и воспринимают эту инициативу как интегрирующее их ядро. Это, безусловно, успех Пекина, но ведь и Организация-то называется «Шанхайской».
