Стилистика, а точнее, лингвистическая стилистика изучает все грани языка, самобытные возможности национального выражения, выводя на поверхность весь его потенциал и красоты. Исходя из этого ракурса, можно сказать, что стилистика является наукой, изучающей красоту языка, его эстетику.
Начиная с 60-х гг. XX века стилистика языкознания и стилистика литературоведения в контексте всеобщей стилистики превратились в объект научных исследований азербайджанских ученых, поскольку до того времени научная и учебная литература по этому вопросу была довольно ограниченной. Проблема стилистики ожидала своего разрешения, потому что в то время, говоря «стилистика», ученые подразумевали и ограничивались стилистическими особенностями творчества отдельных писателей и поэтов, что не могло вскрыть кардинальные проблемы и основные понятия во всех их деталях и глубине. В связи с этим нельзя не упомянуть имя выдающегося ученого, доктора филологии, профессора Тюркан Эфендиеву, — первую женщину в Азербайджане, защитившую в 1957 г. в МГУ диссертацию по тюркологии. Она представила науке новый угол зрения, а ее книга «Художественно-выразительные средства азербайджанского литературного языка», а затем и фундаментальные монографии «Лексическая стилистика» и «Проблемы стилистики азербайджанского литературного языка» явились ярким и весомым научным событием. Впервые в Азербайджане она заговорила о языке как об образной системе, доказав, что язык — это еще и эстетическое явление, не только материальное. Это была новая концепция в языковедении. Именно этим и объясняется то особое место, которое занимает профессор Тюркан ханум в языковедческой науке. Заведующая кафедрой русского языка в 1976-1980 гг. в БГУ, заведующая кафедрой сценического искусства и культуры речи Института искусств, с 1987 по 2001 год. Т.Эфендиева являлась профессором Педагогического университета им. Н.Туси, с 1989 г. — постоянный участник тюркоязычных конгрессов, проходящих в Турции. Ее доклады и выступления неизменно публикуются в этой стране.
Т.Эфендиева — член специализированного Совета по защите кандидатских и докторских диссертаций при Институте языкознания НАНА. Однако ее путь не был легким — ни по жизни, ни в науке, как кажется на первый взгляд. Тюркан ханум происходит из известной семьи интеллигентов Гаджиевых в Шеки. Отец, Алиашраф Юнис оглу Гаджиев, выпускник Горийской семинарии и Московской школы физики, был просвещенным и прогрессивно мыслящим человеком, много сделавшим для своего народа. Он был одним из основателей Педагогического института в Баку, где заведовал кафедрой физики. В 50-е годы педагогический институт был средоточием и очагом науки и культуры, самых образованных и прогрессивных людей. А.Гаджиев также был директором Заочного педагогического института, проректором Азербайджанского государственного университета. Будучи репрессированным и брошенным в тюрьму в 1938 г., усилиями своих преданных студентов он был освобожден в 1941 г. Не вынеся клеветы, несправедливых обвинений и преследований, скончался в 1945 г в Шеки.
Клеймо дочери врага народа преследовало Тюркан повсюду, пронизывая и отравляя все стороны жизни, включая личную, общественную, научную. Приходилось постоянно преодолевать препятствия разного порядка, мобилизуя все силы, здравомыслие, всю любовь и веру к жизни и людям, чтобы не сорваться, не махнуть рукой, не разочароваться, не пасть духом. Для молодой девушки, к тому же отличающейся весьма привлекательной внешностью и живым умом, блестяще образованной, с развитым чувством собственного достоинства, это было невыразимо трудно. Вместе с тем, сколько хороших и честных людей повстречалось ей на жизненном пути! Великолепное знание русского языка и литературы приводило в восторг и восхищение московских ученых, среди которых происходило становление и формирование Тюркан ханум.
Профессор Т.Эфендиева — это неустанный патриот и пропагандист чистоты и ясности азербайджанского языка, исследующий актуальные и спорные проблемы азербайджанского языкознания. Сегодня автор многочисленных книг, учебников, монографий, неизменный участник международных конгрессов и конференций, человек, безумно влюбленный и блестяще знающий свой язык, родную культуру и историю своей родины, профессор Института языкознания им.Насими НАНА Тюркан Эфендиева — гость «Зеркала».
— Будучи дочерью репрессированного в 1938 г. интеллигента, как вы вспоминаете период своей юности и студенчества?
— То время вспоминаю с чувством большой благодарности и тепла, потому что рядом всегда были незаурядные личности, на которых мы стремились равняться. Это было особое время… Люди были нравственно чисты, педагоги относились к нам как к собственным детям, они стремились сделать Азербайджан цветущим и высокообразованным. Мы многому научились у М.Ордубади, М.Ибрагимова, М.Рафили, Э.Мамедханлы, Р.Рза и других, с которыми имели счастье общаться. Однако я по натуре боец в силу тех обстоятельств, которые сложились в нашей семье из-за отца. У нас в доме была богатейшая библиотека из сочинений русских ученых и писателей, старинных раритетных изданий в атласных, изумительных по красоте переплетах начала прошлого века, восточной литературы XIX века. Всю русскую классику, которую безумно любила, я знала наизусть. В пору студенчества мы не думали ни о чем другом, кроме науки и знаний. С нами учились будущие светила науки и искусства, нам преподавали ученые, которые держали науку на своих плечах.
— Как получилось, что область ваших научных интересов сконцентрировалась на азербайджанской литературе и тюркологии?
— После окончания университета я была оставлена на кафедре русского языка университета старшим лаборантом. Знаменитый Али Солтанлы был нашим деканом, и в то время учение Марра критиковалось и обсуждалось по всему Союзу. Декан сказал мне, что в Москве в связи с этим открываются одногодичные курсы русского языка, и уговорил меня как отличную студентку отправиться туда на учебу. Я согласилась. Успешно окончив курсы, меня там же представили в аспирантуру. Но однажды известный и очень крупный в то время российский ученый как-то сказал мне: «А почему бы тебе не заняться родным языком? Пусть о Пушкине пишут русские. Имея таких исполинов, как Физули, Насими и М.Ахундов, переходите в тюркологию, ведь она «сидит» на таком капитале, как русское языкознание, а в вашей республике мало ученых-тюркологов». Тут меня как дочь врага народа исключают из аспирантуры, и я приехала в Баку. Это ярмо тяжким грузом висело на мне, не давало продвигаться в науке, вокруг было много интриг и грязных склок. Еще в Москве мне посоветовали обратиться по этому поводу в высшие инстанции, но я попала к легендарному С.Вургуну, бывшему тогда вице-президентом Академии наук, который и помог мне. В то время в Академии наук, которая была недавно создана, не было академиков, президент и тот был кандидатом наук. С.Вургун смог восстановить меня в аспирантуру, и я опять поехала в Москву, где общалась с корифеями-учеными, каждое имя которых представляло собой особую величину и эпоху в науке. Именно они вновь уговорили меня заняться тюркологией, и аспирантуру я закончила уже тюркологом.
В 1957 году приехала в Баку, кандидатская была готова. Но и здесь в начале моей научной карьеры меня опять хотели снять с работы, опять интриги, разговоры. И на этот раз добрые люди помогли мне. Профессор А.Дадашзаде поверил в меня и дал мне шанс проявить себя.
— Чем привлекла вас стилистика азербайджанского языка, раз вы решили посвятить ей всю свою научную деятельность?
— Однозначно, богатство и колорит нашего языка в стихах и произведениях гениальных азербайджанских поэтов и писателей, которых я могла цитировать часами. Понимаете, сначала я хотела стать актрисой, и родители тоже не были против, но после ареста отца мой дядя категорически воспротивился этому. Я была ужасным меломаном, не пропускала ни одной премьеры в Аздраме, наше театральное искусство в то время было на пике своего развития, это был золотой век национального театра. В Москве я постоянно ходила в театры, видя всех знаменитостей и мэтров русского театра. Любовь к театру и литературе нашла свое воплощение моим поступлением на филфак. Но языковедение не было для меня столь привлекательным, я не вмещалась в него, оно было слишком сухим, а мне хотелось жизненных эмоций, духовного бурного всплеска. Я увлеклась стилистикой и учением А.Ефимова, В.Виноградова и других ученых, которые писали о языке как об образной системе, т.е. это был не только язык общения, а, скорее, язык искусства.
— На защите вашей диссертации известный профессор А.Дамирчизаде не принял вашу концепцию, и между вами завязалась дискуссия. Как удалось вам доказать свою правоту и не испугаться полемизировать с ученым, имя которого тогда произносилось с трепетом?
— Строгий и бескомпромиссный профессор А.Дамирчизаде еще до защиты, ознакомившись с моей работой, объявил о своем несогласии с моей концепцией и отказе оппонировать мне. Представьте, что он приходился мне родственником, но принципиально был против моей точки зрения, потому что этика и принципиальность ученого в то время играли главенствующую роль в позиции ученых. Плюрализм в науке не перекидывался на личности. На защите, после короткого замешательства, я решила вступить с ним в дискуссию и аргументированно доказала свою теорию.
— А в чем заключалась ваша концепция?
— Есть стилистика лексики, есть стилистика синтаксиса, морфологии и т.д., и назывались они «услуби лексика», «услуби морфология» и т.д. Это нелогично. Дело в том, что в стилистике материал дают язык и его разные отделы — лексика, синтаксис и т.д., поэтому логичнее называть — «лексик услубийат», «морфоложи услубийат» и т.д. До меня в науке были приняты обратная терминология и теория, но я доказала свою точку зрения. Стилистика воспринималась как область литературоведения, изучающая язык и стиль отдельных писателей и поэтов. Но мне удалось доказать, что языковедческая и литературоведческая понятия означают разные вещи. Между ними есть большая разница, хотя они близки.
— Произошла ли, на ваш взгляд, преемственность поколений ученых в языкознании? Что вы скажете о современном положении азербайджанской стилистики?
— Я бы сказала, что языкознание в целом сегодня, к сожалению, развивается достаточно слабо и вяло. Все, что было создано в науке до 1937 года, было уничтожено репрессиями. После войны наше поколение создавало науку и развивало ее. М.Дадашзаде, Х.Араслы, М.Гусейнзаде, М.Ширалиев, А.Дамирчизаде, А.Ахундов и другие, т.е. люди, которые создавали и двигали науку, это люди, которым уже за 80, они уже на пенсии или отошли в мир иной. С.Вургун и М.Ибрагимов стали академиками без защиты научных трудов, но они совершали великие дела и выбирали достойных ученых. Это были выдающиеся личности, золотой генофонд нашей нации. Они помогли нам стать учеными, т.е. тем, кто сумел избежать трагической участи жертв репрессий. В то страшное время мы продвигались вперед и работали над собой, находясь под постоянно давящим тяжелейшим прессингом. Можно сказать, что золотой век азербайджанского языкознания остался в советском периоде этой науки, хотя есть талантливые молодые ученые и отдельные значительные исследования. Но науке нужна полная отдача, нужна одержимость, стимулы, а не материальные интересы. Смена пока не проявила себя с такой же яркостью, напором и силой. Развитие науки и соответствие ученого своей степени и статусу отодвинулись на задний план.
— Вы несколько лет занимались преподавательской деятельностью в Турции. Как воспринимались национальная литература и языкознание зарубежными студентами, каковы были контакты с зарубежными учеными?
— На международных конгрессах в Турции я читала свои доклады на турецком языке, который неплохо знаю. В своих выступлениях я всегда подчеркивала высокий уровень развития азербайджанской филологической науки, литературоведения и языкознания, и немалая роль в этом принадлежит нашим писателям, поэтам и ученым. Надо сказать, в Турции стилистика вообще не разработана, там в основном исследуются учебные процессы и практический язык, издается множество словарей, однако науки как таковой можно сказать что нет. Я вела в университете Мармара, куда была приглашена, русский язык, читала лекции по азербайджанской стилистике. Интерес у турецких студентов к азербайджанской литературе, к нашим поэтам и писателям был грандиозный, потому что с каждым уроком и лекцией количество слушателей факультета филологии увеличивалось невероятно. Они очень любознательные. На научные форумы в Турцию съезжались многие знаменитости и ученые со всего мира, с которыми мы тесно общались, переписывались, приглашали их в гости и сами гостили у них, дискутировали о научных проблемах.
— Вы прошли сложный жизненный и научный путь, создали большую школу аспирантов и ученых, но и сейчас, в преклонном возрасте, продолжаете трудиться. Какие мысли и чувства посещают вас сегодня, оглядываясь на прошедшие десятилетия и современные реалии?
— Наше государство молодое и нуждается в светлых умах, поэтому нельзя допускать, чтобы молодежь в поисках самореализации уезжала в другие страны, а родители, вроде нас, оставались в одиночестве без опеки. Например, мой супруг — профессор истории, единственная дочь, отлично окончившая Суриковскую академию художеств, работает и проживает на Кипре. Будучи ветеранами науки, отдавшими более 60 лет жизни и все силы научным исследованиям и пропаганде национальной науки за рубежом, мы так же, как и другие ученые, хотели бы испытать на себе внимание и заботу нашего государства, и считаем, что имеем право на достойную пенсию. Несколько лет назад мы были представлены президентом НАНА на президентскую пенсию, но почему-то наших имен не оказалось в списке стипендиатов. Нас, ветеранов науки, осталось так мало, неужели государству так трудно позаботиться о нас? Ведь мы и сейчас занимаемся подготовкой молодых научных кадров.

image
(Пока оценок нет)