О внутриполитической ситуации в Иране и в какие процессы она может нивелировать рассказал в интервью # востоковед Михаил Магид:
— Ситуация вокруг Ирана обостряется. Уже практически каждый день в Иране проходят митинги с расстрелами со стороны иранских военных и полиции. Какие процессы сейчас идут внутри Ирана и вне его?
— Иранские военные пока не принимают участие в подавлении протестов и, неизвестно, станет ли и сможет ли режим использовать их с этой целью. Применение армии против восставшего народа — опасное обоюдоострое оружие, потому что армию учили другому, теоретически ее учили защищать страну, а не нападать на нее. Иногда это оружие срабатывает и защищает режим, а иногда, как было, например, в Египте во время арабской весны 2011 года, армия выходит из повиновения режима. Вот почему иранский режим пока не использует армию.
Для подавления протестов используются несколько сил. Это полиция, отряды специальной полиции, предназначенные для разгона протестов, ополченцы «басиджи» и разнородные ополчения из местных силовиков. Особую ненависть иранское общество сегодня испытывает к «басиджам» — набранным в пригородах и селах людям, которые за плату соглашаются заниматься убийствами протестующих. «Басиджи» находятся в подчинении КСИР. Уже немало «басиджей» убиты протестующими, люди дают отпор.
Иран охвачен протестами, участники которых возмущены тяжелейшей экономической ситуацией, неспособностью режима с ней справиться. Больше половины населения живет на черте или за чертой бедности, чудовищный экологический кризис, связанный с высыханием рек, потряс Иран.
Женщины возмущены нападениями полиции нравов (началом бунта стало убийство полицейскими курдской девушки по имени Жина Махса Амини за, якобы, неправильное ношение хиджаба). Некоторые группы рабочих, особенно в нефтяной и нефтехимической промышленности, бастуют, и дело не только в симпатиях к протестам: им не нравится резкое ухудшение условий труда, неолиберальная политика режима, перевод сотен тысяч работников на временную занятость. Много забастовок базариев — мелкие предприниматели тоже недовольны. Этнические и религиозные меньшинства протестуют против дискриминации.
В прошлом режим подавил все протесты — иранцы бунтуют с 2017 года. Все ждали чего-то подобного и на сей раз. Но, видимо, гнев общества достиг той точки, когда сделать это уже не просто, полицейских и басиджей не хватает, протесты идут уже полтора месяца. В то же время, у протестующих не хватает сил для свержения режима верховного лидера.
Есть точка зрения, что режим утратил легитимность. На последние президентские выборы пришло лишь меньшинство иранцев, причем значительную часть пришедших составили насильно согнанные бюджетники, а еще 4 млн вычеркнули всех кандидатов.
— Есть ли внутриэлитные разногласия в Иране?
— Есть большой внутренний разрыв между правящим классом — верхушкой КСИР и духовенства, которые контролируют силовиков и основные ведомства и компании страны, и всеми остальными общественными классами. Эта паразитическая сверх-богатая коррумпированная верхушка наживает миллионные состояния, осваивая бюджет. Они управляют субсидируемыми государством компаниями, частными и государственными, напрямую или через своих родственников, и обогащаются в то время, когда уровень жизни остальных иранцев падает.
Особое возмущение вызывает вызывающая роскошь элиты, которая выводит свои деньги в ОАЭ и Катар. Дети высокопоставленных богословов и военных публикуют в Инстаграме свои фото в полуголом виде на фоне своих вилл, автомобилей и бассейнов, в то время как их отцы рассказывают иранскому обществу про правила благочестия и велят избивать женщин за то, что те неправильно носят хиджаб.
В Тегеране многие женщины перестали носить хиджаб. Это является указанием на то, что режим частично утратил контроль над ситуацией, потому что он рассматривал этот вопрос как важную часть внутренней политики. Иран — это государство-церковь, теократия, велает-э-факих — государство верховного правоведа-богослова. Если те правила, которые верховный лидер Али Хаменеи объявил обязательными, массово не исполняются, это серьезный удар по режиму. Однако, до его падения еще очень далеко.
— От чего зависит уровень устойчивости иранской власти?
— Многое зависит сегодня от трех факторов:
Во-первых, рабочий класс. В ноябре 1979 года мощнейшая забастовка, во главе которой стояли рабочие нефтяной и металлургической промышленности, парализовала экономику Ирана. Затем заводы были захвачены рабочими советами, и это выбило почву из-под ног шахского режима. Сегодня таких больших и радикальных по глубине и охвату акций социально-классового протеста нет и неизвестно, будут ли они.
Во-вторых, армия пока не сказала свое слово. Она сегодня не участвует в событиях. В 1979 году большинство армии не выступило против революции, часть военных встали на ее сторону. Но мы не знаем, что случится сегодня.
В-третьих, пока наиболее мощные выступления, в том числе с применением оружия, идут в Курдистане и Систан-Белуджистане. Многое зависит от того, что будет и как будет развиваться процесс в иранском Азербайджане, а также многое зависит от столицы.