Вторая за последние три месяца встреча президента России Владимира Путина и бундесканцлерин Ангелы Меркель привлекла большое внимание. По двум причинам. Во-первых, ей предшествовало участие российского начальника в свадьбе австрийской министрессы иностранных дел Карин Кнайсль с привезенными им казаками. Сам по себе вроде бы частный визит в современных условиях оброс множеством околополитических домыслов и откровенных спекуляций. Особенно старались российские пропагандисты с откровенными намеками, что уж теперь Австрия точно будет в авангарде снятия санкций. Пришлось в Вене делать официальное заявление, что участие в свадьбе не означает изменения политики.
Во-вторых. Встреча Путин — Меркель произошла вне графика, еще неделю назад ее не было в расписании ни российского президента, ни главы германского правительства. Этот фактор может означать довольно много. Скоропалительность вообще дипломатии не свойственна. Должны быть очень серьезные основания для внеплановых встреч очень занятых государственных деятелей.
Темы обсуждения в замке Мезеберг — официальной резиденции германского правительства — были очерчены заранее и подтверждены на встрече с прессой. Интересно, что она состоялась до переговоров, а не после. Брифинг был также очень коротким. Оба участника изложили свои позиции, причем в весьма общих и обтекаемых выражениях. Вопросы не предусматривались, что тоже несколько выбивается из традиций. Впрочем, это и понятно. Встреча носила исключительно пристрелочный характер и никаких очевидных результатов не ожидалось. О чем неоднократно говорилось с немецкой стороны.
Открытых тем для обсуждения было три. Сирия, Украина, «Северный поток-2». О правах человека сказала Меркель, но дошла ли до нее очередь после трех часов переговоров не очень ясно. К тому же президент и канцлер разговаривали только вдвоем без стенографистов и переводчиков. Путин свободно говорит по-немецки, Меркель знает русский язык.
Темы Сирии и Украины оказываются связанными, хотя географически сильно разъединены. Вся сирийская авантюра Москвы являлась попыткой решить две проблемы.
Первая. Закрепиться в восточной части Средиземного моря и получить для российского флота базу в этой стратегически важной части Ближнего Востока. Это по мысли московских стратегов должно было придать значимость кремлевским претензиям на участие в разделе мира. Что-то вроде Ялты 2.0.
Вторая. Обмен Сирии на Украину. Россия помогает Западу справиться с исламскими террористическими организациями, халифатами и т.д., а взамен получает признание аннексии Крыма и свободы рук на всем пространстве бывшего СССР, за исключением стран Балтии.
К удивлению Кремля ничего из этого не получилось. Вашингтон на обмен не пошел, Европа тоже отнеслась к подобному, мягко говоря, без энтузиазма. Более того, Рим, а потом и Париж приложили максимум усилий, чтобы не допустить продвижение России в Ливию. Франция ясно дала понять, что без нее сирийскую проблему не решить.
Все это вызвало некоторое уныние в Москве, которое почему-то стало проходить после введения американских санкций против Ирана и выхода США из ядерной сделки с Тегераном. В Европе высказали несогласие, а пророссийские политики подняли большой шум против так называемого диктата Вашингтона.
Вот здесь и родилось предложение европейцам, в первую очередь Германии, поучаствовать в восстановлении инфраструктуры Сирии и на этой основе начать возвращать беженцев обратно на родину.
Российский план по этому поводу был изложен министром иностранных дел России Сергеем Лавровым и начальником Генерального штаба Сергеем Герасимовым во время их встречи с федеральным канцлером в начале августа.
Беженцы для Меркель становятся все более острой проблемой внутренней политики из-за определенного напряжения не только с младшими партнерами социал-демократами, но и между христианскими демократами и их баварскими союзниками из Христианско-социального союза.
Как пишет немецкая пресса, сложности с США, внутренние проблемы заставляет Меркель сделать так называемый зигзаг и, хотя бы внешне, показать возможность начать хоть какие-то переговоры с Путиным.
Это не значит, что изменяется политический курс, но какое-то продвижение или видимость его для бундесканцлерин сейчас необходимо.
Для Путина этот фактор не менее важен. У него тоже внутри страны не все в порядке. Пенсионная реформа и угроза углубления американских санкций делают внутреннюю и внешнюю ситуацию не просто напряженной, но приближающейся к взрывоопасной.
Отсюда попытка с помощью Германии найти возможность уйти из Донбасса с сохранением лица и возможностью представить это как большую внешнеполитическую победу. Здесь тоже есть определенное совпадение интересов.
Берлин и Меркель лично много сделали для продвижения так называемого Нормандского формата и Минских протоколов, которые никогда не выполнялись по вине России. Более того, США пытаются перехватить инициативу в разрешении конфликта в Украине и все больше втягиваются в переговорный процесс практически на стороне Киева.
Здесь не просто переговоры, а реальное финансирование поставок американского вооружения, обучение украинских военных и практически непрерывные маневры для закрепления приобретенных ими навыков и умений. Все это находит отражение на линии фронта и увеличении потерь среди сепаратистов, а фактически российских военнослужащих.
Судя по только что принятому американскому военному бюджету и выделенным суммам на помощь украинской армии, процесс идет по нарастающей. В ближайшем будущем это означает вытеснение Германии и Франции из переговоров по Донбассу.
Совпадение интересов, в принципе, может означать, что Берлин и Москва действительно начнут искать выход из донбасского глухого тупика в виде развертывания миротворческой операции ООН и введения международной администрации на Донбассе. Это даст возможность Кремлю уступить без потери лица.
Третий вопрос — «Северный поток-2». Сложность в том, что американское давление возрастает и в ближайшие две недели в Вашингтоне могут ввести санкции против участников строительства, поставщиков труб и комплектующих для газопровода. Очевидно, что Путин убеждал не поддаваться американскому нажиму по примеру 1970-х гг., когда европейцы не поддержали санкции против газопровода Уренгой-Помары-Ужгород и далее в Европу.
Проблема в том, что ситуация кардинально изменилась и подобное европейцы не могут себе позволить. В частности, для немецких компаний американский рынок в десятки раз по объему товарооборота важнее, чем российский. Отказаться от операций с долларами они не могут по таким же причинам. Попыткой некоторого смягчения американского нажима является сохранение транзита газа через Украину, на чем настаивает Германия. Путин вроде бы не возражает, но черт, как говорится, скрыт в деталях, а они пока неизвестны.
Газета Westdeutsche Allgemeine Zeitung считает, что продолжительность переговоров является хорошим знаком. В свое очередь Frankfurter Allgemeine Zeitung настроена более скептично. «Он заставил ее ждать себя полчаса, а затем выдвинул требование к ЕС: встречу Меркель и Путина трудно рассматривать как успех». Под требованием к ЕС журналисты газеты подразумевают призыв российского президента к Европе участвовать в восстановлении инфраструктуры в Сирии, чтобы беженцы могли вернуться на родину.
Встреча Путина и Меркель пока порождает больше вопросов, чем дает ответов. Понятно только одно. Предстоит горячая и активная осень по обе стороны Атлантического океана. От ее завершения будет многое зависеть в будущем.
