О бездействии института банкротства в Азербайджане говорилось много. А вернуться к этому вопросу вынуждает ситуация, связанная с ожиданиями оздоровления финансовой системы, кредитного рынка и экономики страны в результате решения проблемы с долларовыми кредитами населения.
Такие ожидания частично оправданы, считает банковский эксперт Акрам Гасанов, однако любые меры остаются неполными, пока не заработает институт банкротства. В Азербайджане он не действует вообще в отношении физических лиц, и, как правило, не работает, когда речь заходит о юридических лицах. Следуя вердикту эксперта, серьезность проблемы сложно переоценить – ведь пока не заработает институт несостоятельности, о развитии экономики не может быть речи.
Что же делать и почему необходимо принимать срочные меры? В беседе с # собеседник рассказал о нелегкой ситуации и наметил пути выхода.
С его слов, первым делом нужно в корне пересмотреть, отчасти упростить и усовершенствовать закон «О несостоятельности и банкротстве», принятый в 1997 году. Этот документ претерпел косметические изменения, но в целом не соответствует потребностям экономики и передовому зарубежному опыту. А главное, закон не применяется, поскольку не проработан, содержит противоречия. Ясность и простота документа – залог его успешного применения. В этом случае банкротство как цивилизованная форма разрешения конфликтов, имеет шансы реального применения – обанкротившиеся организации будут открыто заявлять о своей несостоятельности. Они получат возможность избежать давления, а кредиторы и экономика в целом будут защищены.
Нужно однозначно признать в законе возможность для физических лиц объявлять себя банкротом через суд, считает собеседник. Такое право предусмотрено законом «О несостоятельности и банкротстве», но противоречиво, что позволяет нашим судам уклоняться от признания банкротства физических лиц.
«В прошлом году я обратился с жалобой в Конституционный суд по поводу упомянутых противоречий, которые следует толковать в пользу физлиц. Однако КС до сих пор мне не ответил, — со слов эксперта, суды должны признавать банкротство. – Банкротами считаются лица, чье имущество недостаточно для оплаты долгов. Скажем, месячный доход гражданина не обеспечивает прожиточный минимум семьи. Несостоятельность налицо, гражданину нечем платить. Нельзя же у него отнимать его мизерный доход». Несостоятельных граждан нужно признавать банкротами, чтобы избавить от давления кредиторов – банков, магазинов, физических лиц. Списать долги и позволить жить и работать с чистого листа.
В то же время реестр банкротов должен быть в открытом доступе. Это позволит избежать рисков при различных финансовых отношениях в будущем. Физическому лицу, признанному банкротом, следует запрещать в течение определенного времени занимать должности в финансовых организациях, заниматься определенными видами деятельности – скажем, работать страховыми брокерами, страховыми агентами и т.д. Таким образом, помощь обанкротившемуся лицу предусматривает также ограничения. Институт банкротства одновременно должен защищать и лиц, признанных финансово несостоятельными, и общество, кредиторов.
Что касается юридических лиц, Гасанов уверен в необходимости принять меры, чтобы банкротство компаний признавалось в судебном порядке, если имущества недостаточно для покрытия долга. Закон должен обязать юридическое лицо делать это в судебном порядке, поскольку именно так принято во всем цивилизованном мире. У нас это всего лишь право юридического лица. Захотел – обратился, а на нет и суда нет. Такая ситуация угрожает интересам кредиторов. В случае банкротства юридического лица наиболее шустрые и влиятельные из них забирают свои деньги, остальные же терпят убытки.
«Для наглядности, юридическое лицо имеет долги перед кредитором, условно обозначим его «А» на 1000 манатов и кредитором «В» – 2000 манатов, располагая имуществом всего на 900 манат. Он банкрот и должен бы обратиться в суд, но не делает этого. В результате более шустрый кредитор забирает оставшиеся деньги, а другому ничего не достается. Признай его банкротом в судебном порядке, имущество разделили бы пропорционально между кредиторами. Но в нашей стране нет цивильной практики решения таких конфликтов в судебном порядке», — пояснил собеседник. Отсюда следует, что практика признания банкротства через суд должна быть обязательной для защиты имущества кредиторов.
Кстати, приведенный выше сценарий напоминает ситуацию с банкротством местных банков. «Признать несостоятельность финансовых организаций следовало еще задолго до отзыва лицензий, но дело тянули, возвращая деньги кому следует, а остальным показали понятно что…», — по данным Гасанова, за рубежом ежегодно объявляют о банкротстве тысячи компаний. У нас единицы и суды отказывают в этом, находя массу неправдоподобных причин. И это несмотря на то, что если имущества компании недостаточно для покрытия долга, она по факту банкрот и суд должен это признать. Проблемы в этой плоскости вызваны неграмотностью большинства юристов и судей. В этой среде господствует заблуждение, что якобы банкротство освобождает от ответственности лиц, которые довели компанию до состояния несостоятельности.
И это большая ошибка, акцентирующая внимание на другом аспекте проблемы. Есть такое понятие, как умышленное и фиктивное банкротство. Это суть уголовное преступление. Правда, максимальное наказание за такое преступление очень мягкое — всего лишь два года лишения свободы. Эксперт предлагает ужесточить санкции за это правонарушение. Если компания банкрот, суд должен объявить о ее несостоятельности, но при этом расследовать причины банкротства. Если компанию обворовали, виновных необходимо привлечь к ответственности. То же самое касается и физических лиц, оформляющих свое имущество на родных и близких по фиктивным сделкам, чтобы завтра признаться в несостоятельности. Речь о преступлении, за которое нужно наказывать, признавая такие сделки недействительными.
Словом, суды не должны отказывать всем подряд, опасаясь фиктивных банкротств, но расследовать реальные такие случаи. Подозрения должны вызывать физическое или юридическое лицо, заключающее подозрительные сделки перед банкротством. Такие случаи нужно расследовать и обязательно привлекать виновных к ответственности во избежание подобных фактов. По мнению собеседника, все это следует четко прописать в законе и для этого нужно проделать большую работу.
В процессе банкротства необходимо усилить и расширить роль и полномочия кредиторов при ликвидации юридического лица, продаже его активов и продаже активов физического лица-банкрота. Имущество де-факто принадлежит кредиторам и важно, чтобы они контролировали этот процесс. Следовательно, в законе должны быть четко очерчены полномочия общего собрания кредиторов и комитета кредиторов. Именно кредиторы должны назначать ликвидатора, а не наоборот, поскольку речь идет об их имуществе. Причем, все описанные предложения в первую очередь касаются процедуры банкротства банков.
«У нас же ликвидатор банков это априори фонд страхования вкладов, который вообще не считается с кредиторами. Хотя эта структура должна действовать в их интересах. Во всем цивилизованном мире ликвидатора назначают кредиторы, потому что он призван действовать в их интересах. Поэтому следует четко прописать в законе все эти вопросы. Все перечисленное лишь минимум того, что следует сделать», — эксперт предлагает всесторонне усовершенствовать закон «О несостоятельности и банкротстве», чтобы улучшить положение кредиторов и самих обанкротившихся лиц. Погрешности и нефункциональность системы оставляет без защиты кредиторов. Если закон заработает фиктивные банкротства составят единицы. По свидетельству нашего собеседника, несмотря на мизерное количество объявленных банкротств, на сегодняшний день фактов несостоятельности, не решаемых в правовом поле, гораздо больше.
