И все же бойтесь данайцев дары приносящих
На V Каспийском саммите в Актау наконец-то удалось согласовать и подписать Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря. Надо признать событие само по себе знаменательное.
НЕМНОГО ИСТОРИИ
Проблема правового статуса Каспия возникла в 1991 году. Если ранее море и его шельф делили между собой всего две страны — СССР (до этого Российская империя) и Иран, — то после распада Советского Союза Прикаспийских государств, стало пять.
Все они предлагали разные принципы разграничения водоёма, богатого углеводородами и биологическими ресурсами. Объём только разведанных запасов нефти на каспийском шельфе — около 10 млрд. тонн.
Также на Каспийское море приходится большая часть мирового вылова рыб осетровых пород. Поскольку Каспий не связан с Мировым океаном, действие международных морских конвенций на него не распространялось, и необходимо было искать консенсусное решение вопроса, которое бы удовлетворило все стороны.
Сразу возникло предложение о подписании общего соглашения, не допускающего односторонних попыток Прикаспийских государств закрепить за собой тот или иной участок моря.
Работа, связанная с подписанием Конвенции о правовом статусе Каспийского моря, велась свыше 20 лет. Однако в пятистороннем формате государствам долгое время не удавалось прийти к соглашению по этому вопросу. В течение многолетних переговоров в моменты, когда стороны максимально приближались к подписанию документа, возникали новые противоречия.
Споры о Каспии длились веками: их решали СССР и Иран, Российская империя и Персия, а после распада Советского Союза к этому делу подключились новые игроки — Азербайджан, Казахстан и Туркменистан.
Иран много лет предлагал делить дно и акваторию Каспийского моря исходя из того, что надо дать каждой стране по 20% дна и акватории. Россия выступала в принципе против раздела вод Каспия, предлагая сохранить существующий режим в соответствии с персидско-российскими или советско-иранскими договорами: когда граница проходит по кромке суши, когда от этой кромки суши отсчитывается десять миль, так называемая рыболовная зона.
В 2014 году российская сторона выразила «согласие и понимание» позиций четырех других государств относительно того, чтобы в море появились также национальные пояса на 24-25 морских миль, «включая пояс, зону под суверенитетом и рыболовную зону».
С тех пор основным спорным вопросом оставалось настоятельное требование Туркменистана по поводу того, что вопросы о прокладке по Каспию трубопроводов должны находиться в ведении стран, осуществляющих такие проекты.
Нурсултан Назарбаев предложил еще до урегулирования правового статуса Каспия создать между странами, имеющими выход к морю, «Каспийскую зону свободной торговли».
При этом Россия ну никак не хотела давать добро на строительство трубопроводов по дну Каспия. Она пыталась сохранить за собой, по сути, право вето при решении подобных вопросов.
Консенсуса достичь не удавалось вплоть до 4-5 декабря 2017 года, когда министры иностранных дел Прикаспийских государств на совещании в Москве согласовали проект Конвенции о правовом статусе Каспия.
ДОГОВОРИЛИСЬ, НО НАПОЛОВИНУ
На нынешнем саммите стороны в рамках Конвенции окончательно договорились, что Каспий — не море (а значит, к нему неприменима конвенция ООН по Морскому праву), но и не обычное озеро (то есть не применим принцип раздела озер, по которому на сектора делится только дно). Однако конкретные территориальные вопросы отдаются на откуп двум- и трехсторонним переговорам стран, которые на эти территории претендуют.
Как сообщает РИА «Новости», по конвенции, акватория Каспийского моря делится на внутренние и территориальные воды, рыболовные зоны и общее водное пространство. Размер территориальных вод равен 15 морским милям, их внешняя граница приобретает статус государственной. К территориальным водам примыкает 10-мильная рыболовная зона, в своей зоне каждая страна обладает исключительным правом на промысел. В целом прикаспийские государства сами будут определять допустимый улов рыбы и других биологических ресурсов в Каспийском море и, исходя из этого, распределять его на национальные квоты.
За пределами рыболовных зон сохраняется общее водное пространство. Вне морских государственных границ будет действовать свобода мореплавания для судов под флагами прибрежных стран.
В пределах своих территориальных вод каждое государство будет обладать исключительными правами на разработку недр. А что касается остального морского дна, то здесь предполагается разграничение на сектора, но решение этого вопроса отодвигается на неопределённый срок.
«Разграничение дна и недр Каспийского моря на сектора осуществляется по договорённости сопредельных и противолежащих государств с учётом общепризнанных принципов и норм международного права в целях реализации их суверенных прав на недропользование и на другую правомерную хозяйственно-экономическую деятельность, связанную с освоением ресурсов дна и недр», — подчёркивается в конвенции, опубликованной правительством России.
Конвенция призвана закрепить свободу судоходства на Каспии для прибрежных государств и принцип взаимной открытости портов. Стороны отныне могут свободно прокладывать кабели и трубопроводы по морскому дну при условии соблюдения международных экологических стандартов при их строительстве и согласовании трасс со страной, через сектор которой проходит трубопровод или кабель.
Ещё один важный пункт Конвенции о правовом статусе Каспийского моря касается вопросов безопасности. На совещании министров иностранных дел в Москве в декабре 2017 года страны «каспийской пятёрки» договорились, что «деятельность сторон на Каспийском море будет осуществляться на основе принципов неприсутствия на Каспийском море вооружённых сил, не принадлежащих сторонам, и непредоставления какой-либо стороной своей территории другим государствам для совершения агрессии и других военных действий против любой из сторон».
По итогам Каспийского саммита также было подписано несколько отраслевых документов о взаимодействии в регионе. В частности, в сфере безопасности стороны подписали Протокол о сотрудничестве в области борьбы с терроризмом, Протокол о сотрудничестве в области борьбы с организованной преступностью, а также Соглашение о предотвращении инцидентов в Каспийском море. В сфере экономики подписаны соглашение между правительствами прикаспийских государств о торгово-экономическом сотрудничестве и соглашение о сотрудничестве в области транспорта.
Помимо этого стороны подписали Протокол о сотрудничестве и взаимодействии пограничных ведомств.
Специальный механизм под эгидой МИД стран-подписантов Конвенции о правовом статусе Каспийского моря будет создан для выполнения положений договора.
НЕМНОГО О ДАНАЙЦАХ ДАРЫ ПРИНОСЯЩИХ
А теперь обо всем по порядку. Во-первых, так и не удалось окончательно договориться по секторальному делению Каспия. Эта проблема больше всех волнует Азербайджан. Именно, Азербайджану не удается договориться с Туркменистаном и Ираном об определении разграничительных линий по дну Каспия. И как следствие, никак не удается начать разработку так называемых «спорных месторождений». На необходимость решения именно этого вопроса в своем выступлении обратил внимание президент Ирана Роухани.
Думаю, что Азербайджан имеет огромный потенциал для мирного решения спорных вопросов с Туркменистаном. Речь идет о том, что Ашхабад кровно заинтересован в строительстве Транскаспийского газопровода, что позволит Туркменистану диверсифицировать свой газовый экспорт, решив проблему вывода туркменского природного газа на внешние рынки, например, в страны Европы в обход России. На вопрос, почему ответим подробно, но чуть позже.
А сейчас отметим, что Конвенция позволяет проложить Транскаспийский газопровод по дну Каспия до Азербайджана и подключиться к Трансанатолийскому газопроводу (TANAP). Этот газопровод предусматривает поставку газа из Азербайджана через Грузию и Турцию к греческой границе, где его продолжением станет Трансадриатический газопровод (TAP) в Южную Европу. По самым оптимистичным прогнозам, по этим газопроводам азербайджанский природный газ в Европу начнет поступать к 2019-2020 годам.
Азербайджан, Грузия, Туркменистан, Турция и Евросоюз уже на протяжении ряда лет работают над проектом экспорта природного газа из прикаспийского региона в Европу. Подписание Конвенции по правовому статусу Каспия позволяет ускорить эту работу, так как лишает Россию права вето и возможности формального вмешательства при решении подобных вопросов.
Азербайджан также заинтересован в строительстве Транскаспийского газопровода, так как нам в долгосрочной перспективе очень важно стать транзитным хабом для транспортировки энергоресурсов из Средней Азии в Европу.
Поэтому, Азербайджану и Туркменистану намного легче договориться по секторальному разграничению Каспия, например, согласиться на совместную разработку «спорных месторождений».
А вот с Ираном договориться будет намного сложнее. Иран, по сути, сегодня незаконно претендует на часть «советского сектора» Каспия, притом, за счет Азербайджана. И Россия подыгрывает Ирану. Расширение иранского сектора ну никак не затрагивает интересы России. А вот существование конфликтного потенциала между Ираном и Азербайджаном Россию очень даже устраивает.
Самое интересное заключается в том, что после подписания Конвенции Россия на законных основаниях самоустранилась от урегулирования данной проблемы. В решении вопроса с Ираном вряд ли удастся добиться компромисса. А неурегулированность данного вопроса может привести к вооруженному противостоянию на Каспии. Подобное уже было. Иранские корабли обстреляли азербайджанское исследовательское судно. Хочу напомнить, что 23 июля 2001 года иранский боевой корабль и два истребителя вынудили азербайджанские исследовательские суда «Геофизик-3» и «Алиф Гаджиев» покинуть лежащее в 60 милях к северу от иранских территориальных вод месторождение, которое Азербайджан называет «Алов». В Баку выразили протест, однако компания, проводившая разведку, работы свернула.
Ведь, Конвенция не запрещает разработку спорных месторождений до решения вопроса о секторальном делении путем проведения дополнительных переговоров. Возникает вопрос: как мы отреагируем, если завтра Иран начнет разработку спорных месторождений? Россия, то есть, наш стратегический партнер, подыгрывая аппетитам Ирана, как принято говорить, «подложила свинью» Азербайджану, хотя в данном конкретном случае, больше похоже на бомбу замедленного действия.
Во-вторых, серьезный конфликтный потенциал кроется, как ни странно, в таком «миролюбивом» положении как о непредоставлении «какой-либо стороной своей территории другим государствам для совершения агрессии и других военных действий против любой из сторон».
Дело в том, что на данном историческом отрезке Россия и НАТО взаимно рассматривают друг друга в качестве угрозы для собственной безопасности. Возникает вопрос: может ли Россия расценить как акт агрессии или же подготовку к агрессии появление на территории Азербайджана баз НАТО или американских баз? Но и это не все…
К сожалению, данное положение не является многосторонним пактом о ненападении. То есть, Россия или же Иран не берут на себя обязательств о ненападении. Они просто пытаются обезопасить себя от использования территорий Азербайджана, Туркменистана и Казахстана в качестве плацдарма для интервенции против них. Вот и все…
При этом Россия, к примеру, не обязана сохранять нейтралитет в случае возникновения вооруженного конфликта между Арменией и Азербайджаном.
И, наконец, Россия формально дала добро на строительство Транскаспийского газопровода. До сих пор она пыталась блокировать это строительство под надуманным предлогом угрозы экологии Каспия. При этом сама, как и другие прибрежные страны, активно разрабатывала каспийские месторождения, из которых энергоресурсы транспортировались на берег трубопроводами.
Россия пыталась полностью контролировать европейское направление экспорта энергоресурсов из Средней Азии, особенно, из Туркменистана, притом, любой ценой. До сих пор это ей удавалась.
Известно, что в 2003 году Россия и Туркменистан подписали соглашение о сотрудничестве в газовой отрасли на 25 лет, в рамках которого ОАО «Газпром экспорт» и ГТК «Туркменнефтегаз» заключили долгосрочный контракт о покупке-продаже туркменского природного газа. Настоящий контракт предусматривал поставки в Россию ежегодно 70–80 млрд. куб. м туркменского природного газа по газопроводу «Средняя Азия- Центр», а позже по газопроводу «Восток-Запад» — на юг России и через Украину в Европу. В 2006–2008 годах в Россию уже поставлялись ежегодно 41–42 млрд. куб. м туркменского газа. В период кризиса после августа 2008 года, когда цены на энергоресурсы сильно упали, российская сторона даже устроила взрыв на газопроводе «Средняя Азия-Центр», чтобы не закупать обговоренные объемы газа по обговоренным соглашением фиксированным высоким ценам.
Так с 2010 года поставки снизились до 11–12 млрд куб. м, а в 2015 году «Газпром» решил сократить закупку газа до 4 млрд куб. м.
С начала 2015 года «Газпром» в одностороннем порядке фактически платит за газ столько, сколько считает нужным. По существу, «Газпром» использует против Туркменистана ту стратегию, которую считает неприемлемой по отношению к себе, когда к ней пытается прибегнуть Украина. Как следствие, Туркменистан, только в первой половине 2015 года теряющий около 400 млн. долл. США, обвинил российский «Газпром» в неплатежах.
Россия настаивает на важности долгосрочных контрактов с нефтяной привязкой на западном направлении, которые, вроде бы, обеспечивают стабильность и надежность газовых поставок, а на юго—восточном — снижает плату за газ и объемы его закупок в одностороннем порядке. Вот такие двойные российские газовые стандарты!
Одним словом, Конвенция позволяет Туркменистану избавиться от такой зависимости от России. Однако, то, что Россия формально дала добро, совсем не означает, что она позволить построить этот газопровод. Ведь, российские газовые интересы никуда не исчезли. А они в европейском направлении заключаются в следующем: или все трубопроводы «следуют» через Россию, или же она полностью контролирует «левые» маршруты. Так что радоваться еще рано…
