Интересное кино показывают нынче в одном южном городе. Про внеочередные выборы в парламент. Жанр, к которому относится кино-шедевр, еще не определили. Кто-то считал, что это комедия, а кто-то указывал на все признаки трагедии в киноленте. При этом, были в кинокартине и элементы садо-мазохизма. Так, в очередной раз возжелала оставить за собой нагретое парламентское кресло дама-раритет с взлохмаченной прической.

Десятилетия назад она пела о дружбе двух народов, которые ныне находятся в состоянии войны. Теперь же она редкая патриотка. То есть, ее патриотизм проявляется редко, но метко. Точно также, редко, но не метко, ее видят те, кого в насмешку называли в южном городе избирателями. Почему в насмешку? Да потому, что раньше депутатов в местный парламент выбирали в совсем ином месте, ограниченным кругом товарищей. Сейчас о них остались лишь воспоминания, причем не самые благостные. Об этом, кстати, рассказывалось в кинокартине, которая вызвала аншлаг  в южном городе.

Зрители с хохотом наблюдали за тем, сколь жалкими зачастую выглядят те, кто еще вчера был в статусе народного избранника. Они вовсю прислушивались к тишине, пытаясь расслышать нечто, похожее на звук, долженствующий дать понять — идти на эти выборы или нет. А звука не было. И не факт, что он будет. При этом, парламент не резиновый, он не вместит всех жаждущих и страждущих. Но, поди и объясни это тем, кто видит мир с высоты собственного полета. А он, этот полет, был высок ввиду такого же самомнения дам и господ, грезящих о кресле депутата.

За их выкрутасами поистине комично было наблюдать в рамках демонстрации того кино, что шло во всех кинотеатрах южного города. Был в фильме и эпизод с попыткой напомнить о себе Джеки Янга. Янг, в переводе с английского означало молодой. Вот Джеки и отвечал когда-то за молодежь. Хреново так отвечал, специализируясь больше на распиле бабла. В депутатах, впрочем, он уже побывал. Однажды. Хотел еще, но не пропустили. Козни устроили, назвали нехорошим словом, сектантом.

«Не виноватая я! Он сам пришел»,- кричал тогда Джеки. Правда, кричал в узком кругу товарищей. Открыто сопротивляться экзекуции он тогда не решился. Терпел, казак, надеясь стать атаманом. Не стал. Наоборот, приобрел в народе прозвище «Терпила». С таким реноме не только в парламент избираться, но и на улицу выходить не рекомендовалось. Но, Джеки все же решился. Он предстал перед зрителями в новом обличье. Теперь Янг стал зеленым. «Главное, что не голубой», философски размышлял Джеки, публикуя свою статью на сайте Гезягиряна Подхалимова.

О том, что в глазах Гезягиряна он выглядит именно того цвета, который так не понравился Янгу, Джеки не задумался. А Подхалимову было весело. Ведь, он сорвал сливки и за то, что Янга поливали грязью и за то, что  Янг решил все забыть и теперь  публиковался там, где его называли сектантом. Такой вот был садо-мазохизм. Но, замечу, были и комичные моменты. Весело, в частности, было наблюдать за попытками маленького гиганта местного парламентаризма по кличке Гудок запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда.

Гудок надеялся, что даже после всех изменений в южном городе, нужда в лояльной оппозиции не отпадет. Он мечтал снова въехать в здание парламента на буе своей партии, созданной из того, что когда-то было целым Движением. Да и как ему было не мечтать? Ведь, все было так хорошо налажено — имидж псевдо-оппозиционера, свои СМИ, место в парламенте, разрешение иногда вякать нечто громкое. Я уже не говорю о деньгах, о недвижимости! Как всего этого лишиться?! Вот и извлекал Гудок на свет Божий все, что не лень.

Например, звание самого активного носителя мандата. Его таковым назвали местные парламентские журналисты. Да, Гудок понимал истинную цену этой награды. Знал он и то, что голосовать или не голосовать за него будут не журналисты, а избиратели. Многим из которых было мучительно больно за те пять лет, что депутатом от их района был двухметровый флюгер с косящими глазами. Все это было известно Гудку. Но, он надеялся пролезть, если не в дверь, так в окно, а если не в окно, так через любое иное отверстие. Главное — попасть в парламент.

Нет, Гудок и иные ему подобные, с радостью бы поменяли депутатское кресло на какую-то должность. Но важно было понять курс обмена. Увы, им никто и ничего не предлагал. Даже по самому низкому курсу. Несмотря на многократно демонстрируемый прогиб, невзирая на их нюх на перемены погоды и способность переобуваться на ходу. У членов этого отряда жаждущих и страждущих было одно жизненное кредо: имидж тут был ничто, зато кресло — все. Также называлось и кино, которое ныне собирало кассу в южном городе.

image
(Пока оценок нет)